– И ведь… к Эмилии вы тоже неравнодушны? Я чувствовал себя очень усталым, мы оба были перепачканы в пыли и глине, пахло травой и рекой – от всего этого возникало ощущение, что обычные условности не имеют значения. Только поэтому я ответил на сей вопиюще нескромный вопрос.
– Что такое «урагиримоно»? – повторил я запомнившееся звучное слово – как мне казалось, только что прозвучавшее.
Тогда-то я и узнал обстоятельства, при которых её величество лишилась своего сапфирового склаважа.
Мне показалось, что она их обнимает и целует горячее, чем того требовал этот обыкновенный ритуал.
– Собой-то он каков, человек этот? Поди; орёл?
Моя уставшая от потрясений душа закалилась и подчерствела. Ещё несколько дней назад я вряд ли смог бы в такой день преспокойно сидеть, попивать чай, закусывать и листать газеты. Как говорится в народе, обкатали Савраску крутые горки.