– Собой-то он каков, человек этот? Поди; орёл?
Моя уставшая от потрясений душа закалилась и подчерствела. Ещё несколько дней назад я вряд ли смог бы в такой день преспокойно сидеть, попивать чай, закусывать и листать газеты. Как говорится в народе, обкатали Савраску крутые горки.
Пристрастия лорда Бэнвилла прояснились ещё в Ницце, так что Екатерина Иоанновна, особа строгих правил, не пожелала с ним и знаться, но Георгий Александрович, будучи человеком широких взглядов (к тому же, заметим мимоходом, слишком хорошо знакомым с подобными господами по светскому кругу общения) находил пристрастие лорда к женоподобным грумам и румяным лакеям забавным. «Прекрасный собеседник, отличный спортсмен и истинный джентльмен», – так сказал он мне, поясняя, почему счёл возможным пригласить Бэнвилла в Москву (тогда уже стало ясно, что Екатерина Иоаниовна на коронацию не едет).
К исходу дня мною понемногу стало овладевать отчаяние. Неужто Линд раскусил наш замысел и всё сорвалось?
О господи! Я схватился за сердце, и от этого движения зашуршали платья.
– Виноват, ваше императорское величество, это у меня медицинская лепёшка от катара выпала. Очень что-то желудком маюсь.