– А вы? – спросил он, – Я бы на вашем месте подумал об этом самым серьезным образом.
– Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, – объявил он надтреснутым голосом.
Он беспрекословно повиновался. Дверь была распахнута настежь, по полу тянуло холодом, слышались возбужденные голоса, потом что-то грохнуло, затрещало. Хозяин болезненно сморщился.
– Хинкус! – тихонько позвал я, но он не шевельнулся. Может быть, дремал, а может быть, не слышал сквозь теплые наушники и поднятый воротник.
– Танец, мадм'зель? – произнес я, плюхнувшись на стул рядом с чадом.
Он распахнул передо мною дверь, и я вошел.