– Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, – объявил он надтреснутым голосом.
Он беспрекословно повиновался. Дверь была распахнута настежь, по полу тянуло холодом, слышались возбужденные голоса, потом что-то грохнуло, затрещало. Хозяин болезненно сморщился.
– Хинкус! – тихонько позвал я, но он не шевельнулся. Может быть, дремал, а может быть, не слышал сквозь теплые наушники и поднятый воротник.
– Танец, мадм'зель? – произнес я, плюхнувшись на стул рядом с чадом.
Он распахнул передо мною дверь, и я вошел.
– Ого! – сказал он. – Кажется, это следствие по всем правилам. Может быть, вы все-таки скажете мне, что произошло?