Если я о чем и жалел, пожимая вялую руку Сиротина, так о том, что это не крепкая лапа Минотавра. Которого мне не увидеть больше никогда.
Капитан разрядил обстановку. Он просто обнял Афанасьева за талию и потащил в кунг. Майор сразу очнулся.
Утром ты куришь возле казармы, внутренне весь перевернутый. Рядом стоит капитан Черемисин (орден за Афганистан), жует сигарету, и вдруг говорит:
На окраине города Белая Церковь, в белом-белом здании, в белом-белом коридоре сидели три белых-белых человека.
Потом я подорвался на банке с протухшей тушенкой.
Он сел к городскому телефону, снял трубку и поглядел на нее так, будто держал в руке гадюку.