Потом я подорвался на банке с протухшей тушенкой.
Он сел к городскому телефону, снял трубку и поглядел на нее так, будто держал в руке гадюку.
— А я бы здесь пожил до холодов. Обожаю лес.
— Мужайся, — только и посоветовали знакомые из батареи управления.
Прыжки в неведомое слишком похожи на битье рогами в крепко запертые ворота. Пока я был молод, меня это забавляло. Тот армейский случай потянул за собой новые, раз в год-два. Сознание-то раскрепостилось. Правда, будущего я больше не прозревал. Но изредка, пребывая на тонкой грани сна и яви, заглядывал черт-те куда. Ничего любопытного с точки зрения обывателя там не было: в первую очередь, там не было Времени. Я приказал себе перестать глючить — и четко выполнил приказ.
Но грубые ботинки с дешевыми носками — еще хуже.