– А чтобы морд их блядских не видеть, если паранджу сдует!
…Прошел месяц. Котову было по-прежнему очень плохо, но он применил народное средство – ежевечерне выпивать и ежеутренне похмеляться, – и оказалось, что это помогает. Жить не выходило, зато удавалось не замечать жизни, идти мимо нее. Даже смеяться над ней. Из раздолбая и ерника Котова постепенно вылуплялся бессердечный циник. Он уже не язвил беззлобно, а отпускал обидные колкости. И работать перестал – создавал видимость, не более того. На Котова стали нехорошо поглядывать коллеги.
– Не знаю, – сказал Муромский и насупился. – Я бы прошел.
– Чего-то ты, Андрюха, сегодня расстроивши, – миролюбиво заключил Витя. – Прямо с самого утра. Ну, ладно. Это… Будешь тут куковать или ко мне пойдешь? Все одно концерт закончивши.
Вовка объяснил, что до сих пор иногда видит во сне Муромского с пассатижами.
Котов покорно глотнул. Это было виски, на вкус – очень дорогое, Котов ничего подобного раньше не пробовал.