– Придавит… А то, что он проснется, когда ты давить начнешь – группу его кровную давить, – тебе в голову не приходило? Они же все ему… как родные, бля. Как родные.
И тут будто с неба обрушилось мягкое, но тяжелое. Обволокло, сковало по рукам и ногам. Это проснулся Долинский и сразу взял быка за рога. Лузгин сел на траву.
Только вот никто Мише воли такой не давал.
– Что-то с ним категорически не так, – сказал Лузгин, поднимаясь на ноги и отряхивая штаны. – Впрочем, я не был готов к разговору. Надо подумать, составить вопросник… Главное – подумать. И парень намерен сотрудничать. Вова, язви его. Простой русский вервольф. Писать умел. Считать может. А как называю цифры – его клинит. За этим наверняка кроется нечто. Понять бы, что… Слушайте, мужики, сообразите ему пожрать. Кашки, супчику хотя бы. Он давно голодный, к ночи может с собой не совладать и начнет рваться с цепи. Нам это надо?
– Дикарь и папуас, – Котов нагнулся над саквояжем и одной рукой в нем шарил.
– А чтобы морд их блядских не видеть, если паранджу сдует!