— Ну да. Вот я сейчас сяду на корабль, приплыву в Константинополь, ромеи заплачут от счастья и с удовольствием прикончат спятившего вражеского воеводу.
Наконец распахнулись последние, гигантские — и победоносный полководец, любимец судьбы Никифор Фока, широкоплечий, рослый, темнобородый, в забрызганных кровью латах вошел в Золотую Палату — и увидел на возвышении, на императорском троне ее...
— Копченые уходили в спешке, — сказал он. — Не успели осквернить тела. И, может быть, не успели добить всех.
Хузарский вьюнош осклабился: доволен, нахаленок.
— Ничего, нурман, не грусти, — подбадривал его старый варяг. — Жить и с одним глазом весело. Вот хоть на меня погляди.
И триумфальное настроение Духарева подпортилось. Откуда-то просочилось нехорошее предчувствие...