– Припомнит? Конечно, припомнит. Я на это рассчитываю. Посмотри в его глаза, Регал. В них ум и, возможно, даже склонность к Скиллу. Я был бы невероятно глуп, если бы попытался солгать ему, и еще более глуп, если бы начал его обучение без всякого объяснения. Не следует оставлять его сознание открытым для тех семян, которые там могут посеять другие. Не так ли, мальчик?
– Она не соглашается со мной и недовольна мной уже несколько лет. Я почти не замечаю этого больше, Регал. Она будет махать крыльями, и кудахтать, и снова угрожать мне, что вернется в Фарроу и будет там герцогиней, а ты – герцогом после нее. А если очень рассердится, то сообщит мне, что, если она это сделает, Тилт и Фарроу поднимут восстание и станут отдельным королевством, а она будет там королевой.
Мой кивок, по-видимому, удовлетворил его, потому что он, казалось, расслабился. Он положил свои костлявые руки на колени.
– Я бы сказал, что это дело принца Чивэла, а не твое, – процедил он.
– Он выглядит и ведет себя, как будто у него что-то застряло в глотке. Мог он добраться до костей воробьев?
– Вот, Баррич, – сказал Джасон как о чем-то само собой разумеющемся, – вот этот вот щенок для тебя, – и отвернулся. Я с интересом наблюдал, как он отломил от темной буханки хлеба горбушку, величиной с его кулак, и вытащил из-за пояса нож, чтобы отрезать от круга сыра подходящий кусок. Потом он пихнул все это мне в руки, шагнул к огню и начал отпиливать порцию мяса, способную утолить голод взрослого мужчины. Я не стал тратить времени даром и наполнил рот хлебом и сыром. Человек по имени Баррич рядом со мной опустил свою кружку и оглянулся на Джасона.