– Я всегда думал, что верующие гораздо упорнее атеистов, – заметил Эзар Форбарра.
Вскоре лагерь снова вернулся к обычной жизни – или к тому, что заменяло здесь обычную жизнь. Шли недели томительного ожидания; каждый строил и оттачивал планы возвращения домой. Постепенно у Корделии установились почти нормальные отношения с соседками по убежищу, хотя они все еще порывались навязать ей особые привилегии. От Форкосигана не было никаких известий.
– Отлично. Так быстрее, чем заезжать в штаб-квартиру.
– Нет, что вы! Это значило бы любопытничать.
– Ставьте диагноз, доктор, – прошипела Корделия. – Я нормальная женщина и притворяюсь сумасшедшей или сумасшедшая и притворяюсь нормальной? Растите жабры!
– Он умирает уже чуть ли не год, – грубо произнес Форкосиган. – Не может он поумирать подольше?