Раздвинув вооруженных людей, к берегу спустился огромный, жестоко ухмыляющийся человек. Почти на голову выше других, с мощной, как наковальня, грудью, а плечи были так широки, что Таргитай невольно повертел головой, чтобы увидеть оба. Под загорелой кожей мышцы даже не играли, он был словно вырублен из старого дуба. На темном лице ярко блестели удивительно синие глаза.
— Отобьемся! — закричал Олег хриплым злым голосом. — Тропка узкая!
Спина Таргитая отчаянно зудела, чесалась. Он скосил глаза — крупные черные муравьи выбегали цепочкой из зарослей ковыля, ихнего Леса. В челюстях держали зерна, брюшки у всех раздуты. Не колеблясь, протоптали новую тропу через гору, неожиданно завалившую им путь. Каждый из муравьев был похож на Мрака — черный, уверенный, бесстрашный. Чтобы не тащиться через густую волчью шерсть, они бежали под душегрейкой, как под навесом, прячась от солнца, немилосердно щекотали потную кожу крошечными лапками.
— У меня нет к вам личной вражды! Но живем на земле, верно?
Внезапно слева от двери что-то шевельнулось. Стражи насторожились, вытянули головы. Шорох повторился, один поднялся, шагнул на границу с темнотой. Копье в его руке смотрело острием в сторону шороха.
Они пообедали в доме-конюшне, строили планы, когда громадная толпа вступила на край площади. Народу стало еще больше, а крики — громче. Бревна громко трещали, разламываясь между железным днищем Котла и велетскими плитами. За Котлом тянулась широкая полоса размолотой щепы.