Голова волхва мелькала между волнами, его сносило, тянуло за плотом на веревке. Наконец он добрался до берега, встал на ноги, но веревка дернула, он упал навзничь, его потащило. Кое-как поднявшись, забежал по ходу вперед, выбирая запас веревки, пытался набросить петлю на прибрежные камни, наконец успел до огромного явора, что наклонился к воде, обвил веревку вокруг ствола.
Дед приподнял голову, в его старческих глазах впервые блеснула какая-то искорка.
Таргитай приподнялся, всматриваясь, но лешие исчезли. За кустами еще слышался удаляющийся треск, стук, щелканье.
— Я занимаюсь травами, — напомнил Олег поспешно. Он втягивал голову в плечи, когда над ним проносились невидимые крылья, обдавая опасным холодком.
Мрак выругался, указал рукой на необозримую водяную гладь. Далеко, в двух-трех полетах стрелы, плыли плотно сбитые в ряд бревна. Ровный квадрат, словно половодьем выломало бревенчатую стену дома, на бревнах — шалаш из зеленых веток, из него торчат голые ноги. Один мужик, угрюмый и лохматый, налегал грудью на странного вида длинное тонкое бревно с широкой лопастью, что пенило воду за плотом, рядом с ним на корточках сидел другой — полуголый, загорелый. Он резал на куски большую рыбу. Еще один сидел на краю бревен, свесив ноги в воду, чинил плотную рубаху. Завидев на берегу невров, он отложил лохмотья, оскалил страшно зубы, поднял левую руку кулаком вверх, а правой стукнул по бицепсу. Мрак засопел, приставил большой палец к виску и помахал остальными. Мужик радостно вскочил на ноги, приставил растопыренные пальцы к носу, потом к ушам, почесал между большими пальцами ног, сделал жест, что, мол, ручки вот они.
— Даже камень со временем трескается, рассыпается в песок.