— В третью! — донесся далекий хриплый крик.
— Неужто правда? — прошептал Степан в страхе. Его глаза испуганно мерили могучую фигуру Мрака, задержались на его волчьей шкуре. — Никогда не видывал людей Леса. Сказывают про вас всякое…
Справа и слева из травы быстро выскочили двое, один совсем голый, а снизу, где слышался плеск воды, выбежал коренастый степняк. Он на ходу тянул из ножен узкую полоску металла.
Он все отползал, отпихиваясь руками и ерзая по земле задом. Едва остановился, как впереди обрушилось, он снова оказался на самом краю. Из провала шарахнуло жаром, опалило лицо. Затрещали волосы в бровях, и, зажмурившись, он снова поспешно начал отползать от страшного края — уловил запах горелого мяса.
Замелькали озверелые лица. Таргитай отступил, Меч бешено мелькнул перед глазами, выстроив стену из черного железа, похожую на занавес из солнечных лучей. В спину внезапно уперлось твердым. Камни накалились от бушующего внутри пожара. Таргитай до боли сжимал рукоять Меча, стараясь удержать, не выронить. Кисть ныла, распухла.
Таргитай пустил коня по кругу, осматриваясь, мысленно прощаясь с Зариной, добрыми полянами, что несколько дней были его семьей. Трупы степняков лежали в лужах крови с безобразно вспоротыми животами. Жужжали рои толстых навозных мух, суетливо сновали муравьи. На ближайшем дереве уже довольно каркали вороны, ожидая, когда уедут всадники.