— И такого вам написать не дано, — возразил Монд. — Поскольку, если оно и впрямь будет в духе «Отелло», то никто его не поймет, в какие новые одежды ни рядите. А если будет ново, то уж никак не сможет быть в духе «Отелло».
О Линде; о Линде, что храпит в постели, и пустая чашка рядом на полу; о Линде и о Попе, о них обоих.
Сладчайшею отрадой было слушать, как она рассказывает о Том, о Заоградном мире.
— Съел что-нибудь неподходящее? — спросил Бернард.
Мистер Фостер с великой радостью принялся потчевать цифрами.
— Линда, — прошептал он, взяв ее за руку.