Чистой не дала, капнула кое-чего из своей аптечки, а потом долго слушала, как задохлик ругался между приступами «бэ». Ближе к утру, лицом зеленый и измученный, он меня все-таки поблагодарил, правда, сделал это своеобразно. Пообещал прибить, но позже. Иначе сказать, дал разрешение на дальнейшую травлю, чтобы это «позже» отсрочить.
Он меня не услышал. Шкаф закрыл, небрежно пригладил волосы и аккуратно поправил манжеты. Благодаря новому костюму доходяга не особо преобразился и выглядел все так же сутуло и серо, однако стоило ему что-то произнести, махнуть рукой, как предо мной появился совершенно другой мужчина. Высокий, импозантный, с презрительно-надменным желтым взглядом, приятным глазу разворотом плеч, внушительной мускулатурой не только на спине, но и пониже.
– Наоборот, очень вкусные, – осторожно ответил он, – лучшие из всего, что у нас готовят…
– Убери от нее свои руки, – едва ли не по слогам процедил чуть взбешенный Регген. Глаза горят, ноздри хищно раздуты, плечи напряжены. Еще чуть-чуть, и клыки полезут, а за ними когти и шкура с хвостом.
– Что случилось? – проревели они в один голос.
– Какой-какой вязью? – протянул недоверчиво, но мне-то видно, издевается мужик. Кошель ему уже принесли, и все, что он теперь желает, это отдать мне лишь три золотых. И спровадить.