— Лучиана? Я с трудом выдержал с ней кадриль и мазурку, как, по-твоему, я смогу прожить с ней целую жизнь? Она ещё глупее Паолы, и очень любить поговорить.
В этот раз он не сдерживал себя, и от его напора и страсти, она совсем потеряла голову. Его рука скользнула вниз и легла ей на поясницу прижав к себе так сильно, что теперь она чувствовала его каждой клеточкой своего тела. Она погружалась в какой-то туман, больше не владея собой, снова привстав на цыпочки, и обняв его руками за шею уже смелее, и притягивая к себе увереннее, целовала в ответ с жаждой, которой не ожидала сама от себя, понимая лишь то, что совсем растворяется в нём, и что, кажется, больше ничего в этом мире ей не нужно.
Габриэль стояла на мосту, задумчиво глядя на воду, по которой неторопливо скользила стая пёстрых уток с красными грудками. Солнце уже висело над самым краем гор, отбросив длинные тени от деревьев, и тёплый вечерний воздух был недвижим. Бруно лежал рядом, положив голову на лапы, и то ли размышлял, глядя на уток, то ли дремал. А Габриэль перебирала стебли сорванных цветов и думала о своём.
— Ладно! Ладно, я никому не скажу, — тут же согласилась Франческа.
Сходство с диким кабаном ему придавали глубоко посаженные карие глаза под тяжёлыми надбровными дугами, кустистые брови и выражение какой-то затаённой свирепости на лице. Ну и ещё то, что герцог, и правда, имел тяжёлый характер.
— Вашу проповедь насчет того, как вам всё во мне не нравится? — он рассмеялся. — Такое вряд ли забудешь.