— Ладно! Ладно, я никому не скажу, — тут же согласилась Франческа.
Сходство с диким кабаном ему придавали глубоко посаженные карие глаза под тяжёлыми надбровными дугами, кустистые брови и выражение какой-то затаённой свирепости на лице. Ну и ещё то, что герцог, и правда, имел тяжёлый характер.
— Вашу проповедь насчет того, как вам всё во мне не нравится? — он рассмеялся. — Такое вряд ли забудешь.
— Тогда, простите моё любопытство, — произнесла Габриэль, чуть отпуская повод, и позволяя лошади тянуться за травой, — но как вы оказались в королевской армии и, уж тем более, в Бурдасе? Если все здесь считают южан захватчиками, как вы сами могли присягнуть чужому королю и стать колонизатором? Стать тем, кого ненавидите в южанах? Ведь для Баркирры нет разницы: гроу или туземцы Бурдаса. Южане захватили и тех, и других.
— Знакомая… моей семьи, — уклончиво ответила Габриэль.
— А любая и не может, — ответила Ханна за хозяина, — ежели бы любая могла, то тут бы все горы были в южанах, как сироп в муравьях. А мона Джулия была, да хранят Боги её покой, настоящей гроу. Да вы не кипятитесь, синьорина, никто же от вас и не ждёт, что вы сможете более-менее работать наравне с гроу, или хоть бы вон из ружья стрелять. Я уж не говорю про лошадей — нечто может дэлья роса объезжать пастбища, как я или Клара.