Она думала о нападении на заставу, и о чьеру, и не могла поверить в то, что всё это правда. В то, что южане сжигали леса, чтобы истребить горных братьев, что искали и убивали колдунов в кланах горцев, и в то, что кто-то может вести за собой волков, чтобы убивать других.
Она остановилась на первой ступеньке лестнице и посмотрела наверх, туда, откуда доносился громкий голос Ромины, распекающей служанку за нерадивость. Все гости разошлись, и в полумраке лестничной площадки Габриэль и Форстер оказались одни.
Она задула свечи и залезла под одеяло, и в то же мгновенье услышала какую-то возню в коридоре, а затем дверь осторожно отворилась, и в комнату вбежал Бруно. Нисколько не смущаясь, помахал хвостом, прыгнул на кровать и улёгся рядом.
— Они её не видели, она сидела на скамейке, вон там за статуями, — горячо шептала Фрэн, — в общем, она не всё слышала, но этот Форстер считает, что раз он богат, то любая девушка сотрет туфли от счастья, танцуя с ним балу. Как-то так он выразился. Удивился, что ты не замужем и сказал, что выходить замуж по любви это редкая глупость.
— В Трамантию? Пречистая Дева! Да это же край земли! — воскликнула служанка, осеняя себя охранным знаком.