Но в целом процессия двигалась спокойно, и где-то через час, как раз к окончанию дождя, круг почета по городу завершился у дворца. Здесь, в общем-то, планировалось то же самое, что происходило в городе, но с большим размахом; грандиозный праздник на всю ночь.
– И чем же он купил твое доверие, птичка? – продолжил дан уже более вкрадчивым тоном, когда дверь закрылась за последним уходящим человеком. – Посулами? Улыбками? Страхом? Защитил от злобного муженька или отчима?
– Ты же бард, выбери то, что считаешь нужным, – улыбнулся вельможа.
Выражение лица Рины стало удивленным, если не сказать – ошарашенным. Она отложила книгу на стол, приняла из моих рук лиру, бережно укутанную в плотную ткань. Осторожно развернула, будто мать, распеленавшая ребенка, невесомо коснулась струн, приласкала отполированные тысячами прикосновений изгибы ручек, корпус. Нежно, бережно; я следил за ее пальцами, как завороженный.
Пару секунд я колебался, но пришел к выводу, что убивать все-таки не хочу: убить можно кого-то менее полезного, чем она. Да и вчерашняя прогулка в Мертвую Голову благотворно сказалась на моем настрое.
Внутри пахло пылью и запустением, несмотря на то что здесь прибрались.