– Мекленбуржец по-немецки говорит, а я немецкого не знаю, – удивился Буданов. – У меня голландский и шведский. Забыл ты?
Она покачалась-покачалась, сызнова бухнулась.
Когда Яков распрямился, в глазах у него блестели слезы. Засмущавшись слабости, юнош смахнул их.
Но Ката не поднималась. Вместо одного страха пришел другой.
– На кой? Что мне эта мышь плюгавая сделает?
– Вовсе нет. Он не был святым, не был благостным, и уж того паче не был угодником. Я тебе расскажу одно предание, записанное в наших книгах.