Домик, где жил Симпеев ученик, младший толмач именем Яков Иноземцев, тоже собою был не русский, а петербургский. Маленький, чистенький, беленький, с красной черепичной крышей, на переплетных окнах занавески, а удивительней всего Кате показался цветок в горшке. Человек, живущий в таком чуднóм доме, наверно и сам чудной.
– Сенька где? – спросила Пава, идя им навстречу.
– Иногда велико искушение стать частью другой жизни, которая зовет тебя и манит, но это химера. Помнишь, я учил тебя: у каждого свой Путь. Не сворачивай с него.
– Так-то лучше, – сказал. – Можно дальше идти, глаза никому не намозолим. По дорогам попрошаек много шляется.
Хамамати Синэяро расхохотался от беспредельного счастья. Но душа просила лакомства. Что ж, заслужила.
– Я рад, – сказал Яша, и по его свежему, юному лицу потекли слезы. – Значит, нам пришло время расставаться?