– Так-то лучше, – сказал. – Можно дальше идти, глаза никому не намозолим. По дорогам попрошаек много шляется.
Хамамати Синэяро расхохотался от беспредельного счастья. Но душа просила лакомства. Что ж, заслужила.
– Я рад, – сказал Яша, и по его свежему, юному лицу потекли слезы. – Значит, нам пришло время расставаться?
По двору теперь бегали все, кто только есть. Протопотал к терему и пристав Иван Кондратьевич, ревя по-медвежьи. Его мирная служба заканчивалась.
– Ну так пошли. А свои руки оставь при себе. Будешь тереть ими лоб, чтоб лучше думал.
– Ты не такой, как я. И не такой, как все. Мне трудно тебя понимать, – пожаловалась она. – Будто ставишь меня с ног на голову… Или наоборот? – прибавила она, подумав.