— Рассветы уже холодные, — недовольно пробурчал он, снимая с себя плащ, подбитый мехом, и набрасывая его на хрупкие плечи жены. Мужчина тяжело вздохнул, а затем осторожно притянул к себе свою упрямую герцогиню, закрывая собой ее узкую спину от прохладного осеннего ветра.
— На улице еще темно, — мягко пророкотал Касс, легко удерживая охотницу в своих объятьях. — Ложись, спи.
Жар внизу живота просто нестерпимый. Мысли проваливаются в вязкую, туманную бездну.
— А чего? — расхрабрилась Марси. — Пусть слышит, глист сушеный! А то — гусыни ленивые мы у него, понимаешь. Молока ему с чесноком — самое оно! Вон, хозяину помогло ведь.
— Все! Все слова… — сжав в ладонях ее лицо, Касс упоительно-нежно целовал каждую его черточку. — Они так незначительны и ничтожны… Когда ты рядом…
Не выдержав сумасшедшего натиска пальцев и импульсивной атаки беснующегося смычка, единственная, остававшаяся целой струна лопнула, и Касс замер, тяжело дыша, прижимаясь к спине Оливии всем телом, тревожно прислушиваясь к немой, упругой тишине.