Цитата #82 из книги «Свободная территория России»

Сидящий рядом с водителем Сергей в колеблющемся свете карманного фонарика рассматривал расстеленную у него на коленях карту. Сверяясь с ней, он искал кратчайший путь на запад. По его расчетам они находились недалеко от Альтмарк, лесистой области на реке Эльба. РОВС считал это место наиболее надежным для перехода в ФРГ. Здесь в дремучих лесах с середины 1945 года укрывались разрозненные остатки частей вермахта и правительственные воинские соединения нового режима осмеливались сюда заходить лишь в случае крайней необходимости. Узкая дорога петляла между вековыми деревьями, росшими на холмах. Хвойные великаны близко подходили к шоссе, раскинув свои мохнатые лапы, они почти цеплялись за проезжающую мимо машину. Яркие лучи фар выхватывали из темноты охапки шишек и высохших иголок, устилавших выщербленный асфальт. Словоохотливый солдат-водитель давно пересказал все свои истории, выдохся и замолчал, его профиль был едва различим в свете приборной доски, он клевал носом от усталости. Временами автомобиль подпрыгивал на выбоинах, тогда все незакрепленные предметы в кабине дребезжали, а карабин, притороченный ремнем в углу, стучал о железный пол. «Остановимся здесь!» скомандовал Сергей. Шофер притормозил и осторожно съехал на обочину рядом с обширной поляной. Широко распахнув дверь Сергей выпрыгнул из кабины, водитель выкарабкался на дорогу со своей стороны. Стояла глухая ночь. Из-за волнистого горизонта поднималась полная ярко-белая луна. В разрывах облаков проступали россыпи звёзд. Мрачно шумели деревья на ветру. Издалека из таинственной чащи доносился унылый волчий вой. Сделав для разминки несколько энергичных движений руками Сергей подошел к задней двери фургона и постучал конвоирам, «Вылезайте! Привал!» Дверь распахнулась, на скрюченных от долгого сидения ногах, морщась от боли, солдаты тихо и осторожно ступили на отсыревшую землю. «Разжигайте костер! Поужинаем и дальше в путь!» торопил он своих подчиненных. Сам он был в форме полковника НКГБ, лунный свет переливался на золотистых с голубым кантом погонах на его плечах, на фуражке с краповым околышем и голубой тульей искрилась темно-красная эмалированная звезда. Пока солдаты собирали хворост и сучья он сделал десяток шагов вглубь поляны. Оттуда Сергей разглядел огоньки человеческого жилья. «Все в порядке,» прошептал он. «На рассвете им окажут помощь.» Когда он вернулся к машине от кучи влажных веток уже валил горький дым, кружка бензина помогла костру загореться, в середине его алели жаркие угольки и плясали язычки пламени, на перекладине висел закопченный бывалый котелок, в нем булькали пищевые концентраты из солдатских сухих пайков. Из своего запаса Сергей добавил к столу шматок сала, головку чеснока и буханку черного хлеба. «Долго нам еще, тов. полковник?» почтительно спросил сидевший на корточках конвоир, которого его приятель называл Петро. Широкий рот Петро жевал хлеб с лярдом и ему пришлось проглотить все без остатка, чтобы задать этот вопрос. Его лицо покраснело и он чуть не задохнулся, пока его пищевод проталкивал в желудок слишком большую порцию харчей. Глаза его, полные слез, умоляюще смотрели на командира. «Почти приехали,» успокоил его Сергей и сильно похлопал между лопаток. «Но небольшой отдых всегда полезен.» Рыгнув и икнув, облегченный Петро утер ладонью потный лоб и показал глазами в сторону фургона. «Что будем делать с грузом? Давно они замолчали.» «А что им сделается-то?» вмешался шофер. «Их вози не перевози — никогда не убудет.» «Верно, врагов народа теперича развелось, как грязи. Убивать их надо,» вступил в разговор другой конвоир. Он сидел в густой траве, подтянув колени к груди и сонно облокотившись о ствол автомата. «Особливо после войны много их повылезало и все они козни нам строят и мешают мирному труду советских людей.» «Правильно рассуждаете, товарищи,» одобрил Сергей. «Однако наше задание довезти заключенных до места назначения живыми-здоровыми. Иди-ка Петро, поговори с ними, они там сладко дрыхнут без задних ног, а мы тут на партийной работе день и ночь горбим. Это несправедливо.» Петро без колебаний поднялся, высморкался, пятерней отер нос, подошел к фургону и трахнул прикладом o его стальной бок. Закладывающий уши грохот прокатился над холмами и замер в отдалении. Звук этот взбудоражил всю живность в лесном краю. Пташки и зверюшки, прикорнувшие было до утра в своих гнездах и норках, мгновенно пробудились, открыли бисеринки своих глаз, вздрогнули, встрепенулись, заквохтали кто-как горазд и в испуге осмотрелись. В отдаленном фольварке забрехала собака, тоскливо завыл какой-то болотный зверь, стая испуганных ворон взметнулась в воздух, их черные силуэты закружились над поляной, но из фургона не донеслось ни звука. «Померли фашисты! Ну-ка я их разбужу!» Петро занес приклад для повторного удара. «Отставить, рядовой Сивухин!» Сергей вскочил со своего места. «Возвращайтесь к костру и продолжайте прием пищи.» Солдат подчинился, нo брови его задрались в недоумении, сделав несколько шагов, он уселся у огня. «Я вам припас бутылочку любимого вина нашего дорогого вождя и учителя тов. Сталина,» объявил Сергей, порывшись под сиденьем в автомобиле. Он подошел к костру и протянул ближайшему к нему солдату запечатанную сургучом тяжелую стеклянную емкость. Тот взял ее в руки и посмотрел на свет. До горлышка она была полна светлой прозрачной жидкостью, а на боку была приклеена этикетка с надписью по грузински. Улыбаясь, солдаты передавали ее из рук в руки, пытаясь понять невиданную диковину. «Вот и русские буквы есть, только маленькие,» разобрался водитель. «Хванчкара,» с трудом прочитал он. «Правильно,» радостно подтвердил Сергей. «Хванчкара — любимое вино тов. Сталина. Угощайтесь и мне немного оставьте.» Второй раз повторять не пришлось. В мгновение ока бутылка была откупорена, содержимое разлито по кружкам и, булькая, опрокинуто в их глубокие глотки. Разумеется, перед этим не был забыт тост за здоровье вождя народов. Сергей держал свой полный стакан в руке. Убедившись, что солдаты уснули, он выплеснул содержимое на землю и взобрался внутрь фургона. Вежливо постучав во внутреннюю дверь, он произнес на двух языках, «Мои дорогие. Как вы себя чувствуете?» Ответом ему был лишь чей-то тихий стон. Сергей отодвинул задвижку и медленно открыл дверь. Отвратительный запах нечистот ошеломил его. Скрюченные человеческие тела, прижатые друг другу, создавали плотную массу. Сергей стал вытягивать страдальцев одного за другим, не всегда понимая кто из них кто. Он раскладывал их в ряд на траве под колесами фургона. К счастью для них помощь пришла во время, свежий воздух сделал чудо, они открыли глаза, неразборчиво что-то бормотали и, узнав своего спасителя, слабо улыбались; но встать или самостоятельно передвигаться, они еще не могли. Сергей массировал и растирал как умел каждому руки и ноги — нельзя было здесь долго оставаться, им следовало уходить. Маша обрела силы раньше всех. Помогая себе локтями, она приподнялась на коленях и потом встала в полный рост. Ее шатало, она с трудом сохраняла равновесие, платье ее было измято и разорвано, но глаза горели фанатическим огнем. «Сереженька, родной! Я знала, что ты найдешь меня!» Ее дивный, хватающий за душу, проникновенный голос остался таким же, каким он впервые услышал ее в Якутии в конце войны. Как и тогда внутри него все вспыхнуло и загорелось, он опять жаждал ее любви. Протянув руки, Сергей шагнул навстречу своей жене. «Не сейчас,» Маша отшатнулась от него. «Мы все полны вшей. Лучше оживим нашу молодежь.» Наклонившись, она стала приводить в чувство Матильду. Она поглаживала щеки своей маленькой подруги и разминала ее спину. «Где мы?» спросила Матильда открыв глаза. «Мы недалеко от границы, но все еще в опасности,» Сергей подошел к девушке ближе. «Нам надо идти в том направлении одиннадцать километров. Осилишь?» Он махнул рукой в сторону заходящей луны. «Мы осилим. В случае чего понесем ее на руках,» неожиданно раздались мальчишеские голоса. Гюнтер и Курт с трудом поднялись и еле держась на шатающихся ногах озирались кругом. Пахло сырым ароматом поздней ночи. Дуновенья северного ветерка ерошили их волосы и пронизывали до костей. Hоги, погруженные по колена в росистую траву, зябли. Чтобы унять дрожь и согреться, юноши засунули руки в карманы брюк. «Так вот вы какой?» в крайнем удивлении Гюнтер и Курт разглядывали советские награды, регалии и погоны на кителе Сергея. «Не беспокойтесь. Это камуфляж,» извиняющееся улыбнулся он. «Мы на пути к свободе. Как вы себя чувствуете? Вам всем необходимо подкрепиться. Пожалуйста, следуйте за мной.» Они подошли к костру, вокруг которого распластались тела советских солдат. Со счастливыми улыбками, не выпуская из пальцев своих алюминиевых кружек, они спали. Оружие валялось рядом. Кто-то из них мирно похрапывал, кто-то сопел. Источая блаженное тепло и сытный запах перед ними кипело варево. Языки пламени обхватывали закопченный объемистый котелок. «Всем надо поесть перед дорогой. Здесь суп, каша, сало, хлеб и чеснок,» наклонившись Сергей рассматривал содержимое своего вещмешка. «Виноват, чеснок уже съеден,» обнаружил он лишь горстку белой шелухи. Но это было не важно. Недавние заключенные набросились на провизию, они ели суп, пили родниковую воду, глотали пшенку с кусочками сала, они торопились насладиться вновь обретенной свободой. Насытившись, они начали зевать, потягиваться и у них стали слипаться глаза. «Скоро утро,» остерег их Сергей. «Солдаты очнутся. Пойдемте отсюда. Эльба недалеко.» «Вон тот насиловал меня,» посмотрев внимательно, Матильда указала пальцем на шофера. Солдат спал калачиком, подложив ладонь под щеку и причмокивал губами. «Ты ошибаешься,» твердо сказал Сергей. «Этот парень был призван в армию всего полгода назад. Твоя беда случилась гораздо раньше. Он был дома в Москве, когда на вас напали. Он не несет никакой ответственности.» «Давайте их всех убьем. Они враги,» предложил Гюнтер. Подняв автомат он прицелился в головы спящих. «Правильно, мы немцы, а они русские. Мы должны их убить,» Курт встал рядом со своим братом, плечом плечу. В руках он держал наизготовку второй автомат. «Акт о капитуляции Германии был подписан в мае 1945 года,» попытался остудить их Сергей. «Никто, кроме вас, не хочет воевать. Опустите оружие. Эти ребята не несут ответственности за грабежи и убийства. Или же вину их надо доказать. Они в армии принудительно, не по своей воле. Ты помнишь гитлеровских солдат? Их послали в Россию под угрозой смерти. Сколько немцев полегло по приказу нацистов и сколько советских полегло по приказу Сталина…Простым людям война не нужна. Правительства натравливают народы друг на друга. Это прописная истина, но люди забывают о ней.» Его слова произвели благотворное действие. Подростки расслабились и стволы теперь смотрели вниз. «Тем не менее возьмите автоматы с собой,» посоветовал Сергей. «Неизвестно на кого мы там нарвемся. Возможно, что придется защищаться. А вы ведь не знаете как стрелять из ППШ -41. Подойдите ко мне. Я вам покажу…»

Просмотров: 7

С 19-го века Россия путешествует на стальных колесах. Огромное улучшение со времен деревянного тележного обода, повозок, экипажей и саней с максимальной мощностью в шесть лошадиных сил. Огнедышащему паровозу не страшен ни дождь, ни снег, ни стужа и ни летний зной. Весело посвистывая, тянет он по рельсам череду дребезжащих вагонов, не всегда быстро и точно, но зато надежно и немного терпения, граждане, доставит он вас по назначению. Какие только типажи и человеческие характеры вы не увидите в этих ковчегах, но во времена к которым относится наше повествование в основном заполнены они были женщинами. Всевозможных возрастов, наружностей, разнообразнейших нравов и темпераментов своим трудом они сделали возможной победу. Шесть лет прошло после великой войны, но горе которое она принесла скоро не уходило. Наперечет оставалось мужиков на Руси, да и те были покалеченные ветераны с медалями на лацканах замызганных пиджаков и не все из уцелевших обладали исправной мужской амуницией. Детей было редко слышно и мало видно — женщинам почти не от кого было рожать. Пахло нищетой и горем, но отчаяния не было. Бывало им и похуже, но знали они, что справятся и с этим демографическим бедствием. Перед лежавшим на верхней полке плацкартного вагона Дормидоновым проплыли башенки Казанского вокзала, и поезд устремился по тысячекилометровому стальному полотну к Ташкенту. Несмотря на усталость, спать ему не хотелось, он продолжал обдумывать события прошедшего дня. В соседнем купе заиграла гармонь и женские голоса затянули знаменитое, «Вот кто-то с горочки спустился — Наверно, милый мой идёт. На нем защитна гимнастёрка, Она с ума меня сведёт…» Певуньи вкладывали в песню свои души, свои мечты, свои надежды. «Вот она какая сегодняшняя Русь,» глубоко тронутый, думал про себя Сергей Кравцов (читатель наверняка догадался, что это был он), «печальная, безропотная и измученная. Много плохого досталось этим женщинам при новой власти. Живут в тесноте, спят в холодных постелях, недоедают, а вкалывают на лесоповалах, колхозных полях и в шахтах не хуже мужчин. Такой же была моя Маша,» с грустью вспомнил он о своей жене. «Ничего, скоро я с нею увижусь,» под постукивание колес он задремал, но воспоминания обступили его.

Просмотров: 6

Неразлучная чекисткая пара, разгоряченная погоней, предвкушая похвалу, славу и почести, была готовы наброситься на близкую добычу. Однако, попрощавшись с хозяином и выйдя за порог, они оцепенели. Высокая женская фигура в светлом платье с синим платочком на коротких волосах шла по деревянному тротуару. Она несла продуктовую кошелку. Заметив выбежавшую из барака белоголовую девочку с прыгалками в руках, женщина, достав маленький кулек, угостила ее пригорошней конфет. «Это та самая диверсантка из театра. Она здесь,» прошептала в ужасе Нинель. «Вдруг она меня узнает? Тогда все пропало.» «Не паникуйте,» образумил ее Никодимов. «Они у нас в руках. Им некуда деться. Вопрос сейчас только о методе их ареста. Спрячьтесь в кузове грузовике. Мы возвращаемся в зону.» Прежде, чем они отъехали, двое из числа приехавших с ними держиморд выпрыгнули на землю. Cо скучающим видом они уселись на лавочке, окруженной бурьяном. Зыркая по сторонам и все замечая, оба закурили. В Чикаго или в Майами они сошли бы за гангстеров — тупые свиные глазки, узкие лбы, свирепые хари и несуразно огромные тела.

Просмотров: 9

В сентябре в Магадан приходит осень. Теплые дни убавляется, пасмурное небо того гляди прольется дождем, холодный режущий ветер гонит по улицам охапки желтых шуршащих листьев и под жалобные крики чаек в бухте Нагаева раскачиваются на волнах первые льдины. Нинель Полторацкая вымахнула на площадь вне себя от ярости. За месяц пребывания в провинции вдали от столичного метрополитена, перезвона курантов и рубиновых звезд над кремлевскими башнями она начала терять свою хваленую выдержку. Сказывались переживания последних недель — осада в поселке со смертельным исходом, заключение в бараке промеж некультурного сброда и двухсуточный пеший переход в Магадан. По возвращении ее встретили с почетом: поставили в столовой на обкомовское усиленное питание и разместили в той же самой гостинице для партработников, правда, номер ей достался другой — в прежний поселили заезжего китайца, корреспондента газеты Жэньминь Жибао. Сегодня утром перед зеркалом в ванной с горестью рассматривала она свою внешность: тон лица стал какой-то несвежий, возле рта наметились морщинки и под подбородком зависли противные складки. «Какая тут гимнастика лица,» вполголоса пробурчала она. «Бегаешь по делам целый день, так что язык через плечо и домой еле доползаешь.» Нинель рвалась вернуться в Москву, она постоянно запрашивала руководство, ей опротивел этот захолустный город с его промозглым климатом и серой унылой гладью студеного моря. Но ее не отпускали, похоже, что верхи имели на нее планы. Она страстно надеялась, что сегодня все разрешится — неспроста этим утром ее вызвали в управление МВД по Колымскому краю. Предьявив пропуск и удостоверение, пройдя через три охранных поста, она вошла в помпезную с высоким потолком приемную, а оттуда, после короткого ожидания секретарша позволила ей войти в кабинет. За длинным столом сидело двое военных. Один из них показался ей знаком. «Полковник Шрага,» представился он. После падения Берии он расцвел и женщины томно вздыхали, провожая взглядом его молодцеватую фигуру. На синем кителе его серебрились погоны с тремя золочеными звездочками, темно синие брюки с лампасами падали на кожаные полуботинки, синяя фуражка его с красным кантиком лежала на отдельном столе возле батареи телефонов. «Будете с ним работать, Нинель Ефнатьевна,» сообщил ей другой, в генеральской форме, как оказалось, хозяин кабинета. «Наслышаны о ваших мытарствах. Вы настоящая героиня, просто Зоя Космодемьянская, какая-то. Но родина требует от вас новых жертв. Тов. Шрага облачен доверием партии и правительства, он прибыл к нам выполнять задание Политбюро. Вместе с ним вы будете уничтожать антисоветских отщепенцев, посмевших замахнуться на материальные ресурсы нашего народного государства. Вы знаете преступников, вы видели их, вы были в их стане, нам необходима ваша экспертиза.» «Что я должна делать?» агрессивно спросила Нинель, закуривая папиросу. В соломенной шляпке с павлиньим пером, желтым в красную клетку облегающем платье и резиновых ботах на каблуках она бросалась в глаза. «В ногах правды нет, давайте присядем и закажем что-нибудь из буфета,» дипломатично предложил генерал, вызывая секретаршу. «Сейчас Нюрочка принесет нам целый поднос, ешьте-пейте на здоровье,» радушно обещал он. «Это очень серьезно,» заговорила разведчица с сильным чувством ненависти в голосе. «Мы должны призвать классовых врагов к порядку.» Глубоко затянувшись, она пыхнула густым дымом в лицо появившейся буфетчицы и продолжала, «Они осмелились напасть на нас, когда мы за праздничным столом подняли тост за тов. Сталина. Начлага тов. Волковой загонял их в бараки, но они убили его вместе с замом. Оба погибли как герои. Затем последовала смерть моих верных товарищей. Какая трагедия!» Ее подведенные тушью глаза наполнились слезами, ресницы дрогнули; деликатно сморкнувшись, она утерлась кружевным платочком. «Что вы скажете о положении в лагпункте?» наседал с вопросами генерал. «Они готовы возобновить работу на прииске?» Дружески улыбнувшись, он пододвинул к ней блюдо с горкой кетовой икры. «Не думаю,» большой столовой ложкой Нинель загребла морепродукт и, не колеблясь, отправила питательную массу в свой широкий рот. «Все кого я там встретила настроены крайне антисоветски.» Она чуть-чуть примолкла, вслушиваясь в свои ощущения. Вкусовые сосочки на ее языке ликовали и требовали еще. «Заключенные хотят свергнуть социалистический строй и реставрировать монархию.» «Интересно! А нам куда?» почесал в кудрявом затылке Шрага. Нинель пожала плечами. Она не могла удержаться и зачерпнула больше икры. От удовольствия глаза ее затуманились. Ее собеседники удивленно смотрели на нее. «Откуда у них винтовки? Вот главный вопрос!» настаивал генерал, в то время как его коллега делал записи в блокноте. «Их вооружают самураи. Не сомневаюсь в этом,» поделилась разведчица, захапывая с блюда последние остатки деликатеса. Облизнув ложку, она кокетливо рассмеялась и слегка рыгнула, прикрыв рот рукой. «Если мы докажем, то это грубое вмешательство во внутренние дела СССР; дело попахивает международным конфликтом,» потянулся в своем кресле генерал. Восемь лет назад в составе 6-й гвардейской танковой армии он участвовал в боях на Ляодунском полуострове Северного Китая. «Мало мы иx тогда набили, никак не успокоятся.» «Верно, такие безответственные действия со стороны Японии могут привести к войне,» повернулся к нему Шрага. «Если так, то приказ придет из Москвы. Tебе дано все необходимое для разгрома мятежа. У тебя пехотный полк, эскадрилья бомбардировщиков, танковая бригада и парашютный батальон. Это больше, чем достаточно. Если понадобится флот, сообщи. Мы запросим Главное командование ВМФ.» Из никелированного электрического самовара генерал налил себе чайку с лимоном и осторожно отпил глоточек. «Вот, что я думаю,» произнес он. «По пути следования твоей армады на Колыму Япония, завидев такую концентрацию военной мощи может забеспокоиться — уж не собираемся ли мы напасть на Хоккайдо? Последует дипломатический запрос. Вот так то, Борис Николаевич! Будь осторожен! Не выходи за рамки!»

Просмотров: 7

«Они там, но сколько их я не знаю, думаю, что не больше пяти,» разглагольствовал Шрага. Сыщицкая команда сошлась в его кабинете и прилежно внимала своему начальнику. Было накурено, душно, жарко; кто-то открыл форточку, чтобы впустить свежий воздух, но немедленно получил нагоняй — «Трухов, ты слишком самостоятелен. Разрешение на это ты испросил? Ну, ладно, оставь как есть. От вашей махры в глазах щиплет; я вас едва вижу, товарищи.» Шрага, осунувшийся, но вдохновленный, поднялся со своего кресла и стоял перед заваленным десятками дел письменным столом; его глаза сияли, сердце пело, удача была близка. «Штурмовать начнем завтра за полчаса до рассвета. Филеры уже на местах, в час ночи рота автоматчиков оцепит район, семья в доме напротив сотрудничает с нами, они настоящие советские патриоты, там у нас лучший наблюдательный пункт. Утром загребем всех бандитов без остатка. Трупы нам не нужны; их не допросишь. Брать преступников живыми. Вопросы есть?» Последний раз перед боем оглядел Шрага свой отряд. Все они были ребята, как на подбор: идейные и безгранично преданные делу Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, правда, различались по уровню подготовки и стажу, но это, как известно, дело наживное, зато рвения у всех было хоть отбавляй. Благодаря их усилиям были разоружены тысячи внешних и внутренних врагов, затаившихся в Москве и Московской области. «Вопросы есть?» повторил он. «Если нет, то всем отдыхать. Завтра у нас трудный день.»

Просмотров: 8