Цитата #89 из книги «Свободная территория России»

«Они там, но сколько их я не знаю, думаю, что не больше пяти,» разглагольствовал Шрага. Сыщицкая команда сошлась в его кабинете и прилежно внимала своему начальнику. Было накурено, душно, жарко; кто-то открыл форточку, чтобы впустить свежий воздух, но немедленно получил нагоняй — «Трухов, ты слишком самостоятелен. Разрешение на это ты испросил? Ну, ладно, оставь как есть. От вашей махры в глазах щиплет; я вас едва вижу, товарищи.» Шрага, осунувшийся, но вдохновленный, поднялся со своего кресла и стоял перед заваленным десятками дел письменным столом; его глаза сияли, сердце пело, удача была близка. «Штурмовать начнем завтра за полчаса до рассвета. Филеры уже на местах, в час ночи рота автоматчиков оцепит район, семья в доме напротив сотрудничает с нами, они настоящие советские патриоты, там у нас лучший наблюдательный пункт. Утром загребем всех бандитов без остатка. Трупы нам не нужны; их не допросишь. Брать преступников живыми. Вопросы есть?» Последний раз перед боем оглядел Шрага свой отряд. Все они были ребята, как на подбор: идейные и безгранично преданные делу Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, правда, различались по уровню подготовки и стажу, но это, как известно, дело наживное, зато рвения у всех было хоть отбавляй. Благодаря их усилиям были разоружены тысячи внешних и внутренних врагов, затаившихся в Москве и Московской области. «Вопросы есть?» повторил он. «Если нет, то всем отдыхать. Завтра у нас трудный день.»

Просмотров: 8

Спалось им плохо, шум и мелканье огней проникали сквозь жидкие шторы. Поднялись они ни свет, ни заря и, наскоро собравшись, вышли на улицу. Идти было недалеко. Под хмурым предрассветным небом на площади у заводской конторы уже толпился народ. Ожидая открытия, пришедшие поеживались от холодного ветерка и, подняв воротники плащей и курточек, переминались с ног на ноги. Тяжелая дверь в Personalabteilung (отдел кадров) растворилась в восемь и толпа двинулась в зал ожидания быстро выстроившись в чинную, молчаливую очередь. Стоя, они заполняли анкеты, стопка которых лежала на столике у входа. В основном здесь были молодые беженцы из ГДР, разочаровавшиеся в жизни под советской оккупацией; из местных жителей присутствовало несколько подростков и женщин зрелого возраста, которым по семейным обстоятельствам был нужен заработок; но не было здесь ни калек, ни инвалидов — они находились дома или в больницах под присмотром врачей. Служащая отдела кадров, чопорная, сухая дама с седыми буклями и затянутая в синий деловой костюм, приняла Кравцовых в своем кабинете. Супруги заняли указанные им места в глубоких кожаных креслах возле громоздкого дубового письменного стола. «Guten Morgen, Mein Name ist Frau Weber,» женщина поднялась со своего места и протянула им руку. Кравцовы представились и подали ей свои анкеты. Поправив пенсне на напудренном носике, госпожа Вебер углубилась в чтение. Несколько раз одобрительно покачав головой, она удалилась в соседнее, тесно заставленное шкафами, помещение, где через открытую дверь ее можно было видеть сверяющейся с картотекой. Вскоре она вернулась с сияющей улыбкой. «Вы наш герой, г-н Кравцов. Вас прекрасно характеризуют ваши бывшие коллеги и полиция. У нас есть место старшего геолога в Раммельсберге.» Она перечислила обязанности и назвала оклад. «Устраивает ли вас?» «Несомненно,» Сергей перевел свой взгляд на Машу, которая сидела бледная, с потерянным лицом. Ее глаза были расширены, брови приподняты, губа слегка закушена — она явно была не в своей тарелке. «Можете ли вы подобрать работу моей жене? Вот ее анкета.» «Wie lange sind Sie schon in Deutschland?» обратилась она к Маше. Та, оцепенев, сидела с непонимающим лицом. «Г-жа Вебер спрашивает: Bы давно в Германии?» подсказал ей муж. «Eine Woche,» бодро ответила она и сквозь силу улыбнулась. «Я вижу, что по специальности вы музыкант. С этим вам следует обратиться в консерваторию. Мы заняты добычей руды. Также вы работали на стройке в Якутии. Какие обязанности вы выполняли?» Маша опять ничего не поняла. Сергей перевел и она внимательно выслушала. «Ich habe die Häuser gebaut,» попыталась произнести она, но запуталась в словах. Она чуть не плакала. Г-жа Вебер озадаченно смотрела на Машу. «У вас нет специальности пригодной для нашего предприятия.» Затем она обратилась к Сергею. «Я бы посоветовала вашей жене поступить на курсы немецкого языка.» «Г-ж Вебер, прошу извинения,» Сергей замялся с неловкой улыбкой. «Прежде, чем приступить к моим новым обязанностям, мне необходимо поехать в ГДР и повидаться с матерью. Я не видел ее пять лет.» «Конечно. Сколько времени вам понадобится?» «Не больше недели.» «Прекрасно. Счастливого пути.» Они обменялись рукопожатиями. На этом прием закончился. Попрощавшись, Кравцовы покинули кабинет.

Просмотров: 6

Через три дня Сергей вернулся в Мюнхен и по телефону испросил аудиенции с фон Лампе. Час был ранний, через окно телефонной будки Сергей видел мало изменившуюся городскую площадь, островерхие крыши зданий, голубей, парящих в высоте, маленький продуктовый базарчик, разместившийся под тентами на брусчатой мостовой, и серые облачка, плывущие по хмурому небу. Голос у собеседника был скрипучим и недовольным, Сергею казалось, что ему откажут и повесят трубку, но разрешение было получено и он, зажав под мышкой портфель, направился по знакомому адресу. Алексей Александрович встретил его в прихожей своей квартиры, поздоровался за руку, провел по недавно вымытому коридору в полутемное тесное помещение, которое находилась за запертой дверью в дальнем конце. «Прошу в мой кабинет,» хозяин любезно изогнулся, посторонился и усадил Сергея в скрипучее креслице напротив небольшого письменного стола. Сам фон Лампе уселся по другую сторону и скрестив руки на груди, приготовился слушать. Утренний свет едва пробивался через узкое оконце под потолком и полутьму рассеивали зажженный торшер в углу и настольная лампа под синим абажуром. Хозяин так спешил, что принимал гостя в своем домашнем халате, надетые на босые ноги разношенные шлепанцы еле держались. «Вы уверены, что можете верить Отто Крюгеру?» фон Лампе с сомнением провел рукой по затылку и слегка наклонил голову вниз. «Отто — заблудившийся человек,» объяснял его гость. «Всю свою жизнь Отто искал правду. Гитлер показался ему плох, тогда он переметнулся к Сталину. Там оказалось еще хуже. По всей видимости, он начинает понимать. У него наступает прозрение. Данные, которые он доставил…» Сергей осекся. Раздался короткий стук, дверь распахнулась и вошла Наталья Михайловна. В руках у нее был поднос с дымящимся кофейником, фарфоровыми кружками, молочником, сахарницей и корзинкой с печеньем. На ней было домашнее будничное платье, покрытое длинным фартуком. Она была расстроена. Брови ее сошлись к переносице, глаза потускнели и уголки губ несколько опустились, как будто ей хотелось плакать. Наталья Михайловна была потрясена, что Маша, с которой она неделю назад подружилась, попала к советским в лапы и сейчас где-то в подземелье сидит на нарах. Впрочем Наталья Михайловна верила в целебную силу кофе и, узнав о беде, тут же отправилась на кухню, где заварила крепчайший мокко. «Как такое могло случиться?» неустанно бормотала она себе под нос. «Маша не хотела расставаться со мной ни на час; потому и пошла на огромный риск,» Сергей ухитрился расслышать ее ворчание. «И то верно; без любви, как без солнышка, век не прожить,» посетовала пожилая женщина; поставила поднос и, ничего не ответив на слова благодарности, печально удалилась. «Прошу покорно. Будьте любезны, угощайтесь, пожалуйста,» фон Лампе сделал жест рукой и наполнил обе кружки. Облачко пара на мгновение заслонило его лицо. Сергей терпеть не мог кофе, но из вежливости взял горячий сосуд и осторожно пригубил огнедышающую жидкость. «Отто по моей просьбе передал мне массу материала,» продолжил Сергей, убедившись, что шаги Натальи Михайловны затихли вдали. «У меня в портфеле имена надзирателей и охранников, работающих в Веймарской тюрьме, их фотографии, их послужные списки, план тюрьмы и расположение камер, где находятся интересующие нас лица.» «Кто может проверить, что у вас правильная информация?» строго спросил хозяин. «Приходиться рисковать. Туда я пойду один. Друзья Отто в управлении сфабрикуют приказ о переводе подследственных в другое местоположение, я появлюсь в штабе как офицер советской армии и заберу их с собой. Мне не привыкать. Во время войны я три года изображал оперуполномоченного НКВД. Обошлось.» «Раз на раз не приходится. Очень рискованно,» покачал головой фон Лампе. «Малейшая неувязка и все пропало. Между тем РОВС имеет большие планы. Хотим послать вас в Москву расширять нашу агентуру.» «Я понимаю, но без Маши мне жизни нет. Что еще можно предпринять, чтобы спасти ее? У меня нет сил устроить штурм тюрьмы. Как РОВС может помочь нам?» сказал Сергей как можно мягче и закрыл глаза, не желая своим взглядом вынуждать ответ. «У нас есть форма полковника госбезопасности. Месяц назад один комиссар проиграл ее в карты в пивной в Эрфурте. Дружественные нам кельнеры переправили это добро в наши руки. Тот офицер чуть крупнее тебя, но портной подошьет китель и галифе. Сапоги не проблема. Погоны, кокарду, амуницию и остальную экипировку мы найдем. Тебе надо стать офицером НКГБ. Удостоверение — самое трудное. Официанты в Восточной Германии постоянно подбирают их за своими подвыпившими посетителями и мы знаем, как выглядит последняя версия.» «Мелочей нет. Cколько наших ребят погорело из-за скрепок в пропусках. Советские скрепки ржавели, немецкие — нет и это сразу выдавало подделку.» «Да-да, мы это знаем и стараемся предусмотреть все. Когда тебе нужно быть готовым?» «Сегодня!» в голосе Сергея послышалось рыдание. «Одним словом, чем быстрее тем лучше,» фон Лампе посуровел лицом, глянул коротко и тут же отвел глаза. Черкнув адрес на листке бумаги, он протянул его посетителю. «Иди туда. Там тебе сделают фотокарточку для удостоверения, снимут мерку и подгонят форму. Будешь выглядеть молодцом. Главное, не раскисай и держи себя в руках.» Они поднялись, прошли в прихожую и обменялись крепким рукопожатием. Открыв дверь, Сергей прыгая через ступени, устремился к парадной двери. Старый генерал с тревогой смотрел ему вслед.

Просмотров: 5

Сергей Павлович был совершенно прав. Органы не забыли о них. Оперативно-следственная группа по их розыску усердно работала десятый месяц. Агентов разведки вражеских спецслужб и диверсантов, как их величали в МГБ, искали сотни сотрудников. Работа эта была нелегкой и требовала к себе внимания в любое время суток. Подчас по нескольку недель подряд трудились без выходных, просматривая тысячи дел, проверяя фотографии и сличая отпечатки пальцев. У сотрудников были причины роптать на неудовлетворительное качество исходных данных — фотографии были частенько выцветшими и нерезкими, а дактилоскопическая картотека слишком куцей, она в те годы в СССР только создавалась. Тем не менее гигантское усилие по обобщению всех материалов по этому делу дало плоды — круг подозреваемых значительно сузился. Нельзя было сказать, что преступники были найдены, изобличены и их местонахождение установлено, но личности, похожие на Глебова и Кравцова, были выявлены — их оказалось около сотни во всех концах необъятной родины. Фотографии же их пособницы женского пола у следствия не имелось, кроме словесного описания окаянницы; по картотеке отобрали дюжину подобных лиц — кто-то в Ставрополье, кто-то в на Урале и кто-то в Одессе. После проверки на местах все персонажи оказались непричастными и были освобождены из-под стражи. Однако с Глебовым и Кравцовым следствию улыбнулась удача. Нинель Полторацкая дала дельный совет. «Посмотрите как много вы нашли совпадений. Их сотни, но они рассеяны по всей стране, как горох на городской площади. У наших сотрудников уйдет полжизни проверять всех. Не теряйте времени. Вы разве не понимаете, что эта двоица всегда вместе? Это ключ. Обращайте внимание только на подозреваемых с одинаковыми или географически близкими адресами. Тут-то мы их и сграбастаем.» Она вытянула перед собой свою сушеную лапку, служившую ей рукой, и хищно помахала в воздухе. Начальство одобрило и дало ход ее предложению; как результат данные Глебова и Кравцова хорошо совпали со сведениями на неких Торчинского и Обухова, проживающиx в Колымском крае. Безотлагательно Нинель Полторацкая и Ленинид Никодимов вместе с группой захвата скорым поездом выехали во Владивосток. Что касается муровского сыщика Шраги, то ответственность, возложенную на него тов. Берия, он не оправдал. Взлом сейфа в министерстве вооружения не был раскрыт. После трепки, которую ему задал Лаврентий Палыч, Шрага впал в депрессию, запил, устроил дебош с битьем посуды в ресторане Арагви и попал в милицейскую кутузку. Этот неприятный факт окончательно подмочил репутацию легендарного пинкертона; Берия разжаловал его и бросил на низовку. Таким-то образом дальнейшее расследование легло на широкие плечи МГБ.

Просмотров: 7

Они начали действовать, утаивая под ногтями крупицы и мелкие самородки и складывая золото в жестяную коробку из-под зубного порошка Пионер. Kоробку держали в щели между булыжниками в старом забое. Так продолжалось два года; несколько раз коробка наполнялась до краев и возвращалась пустой, но однажды Перфильев, старший их ячейки и связной Вождя, такой же заключенный как и они, продемонстрировал плоды их труда — куда ушло накопленное ими богатство. Осторожно озираясь, он приподнял камень в стенке шахты. Под ним в глубокой яме лежали завернутые в промасленную бумагу пятьдесят винтовок и ящик с патронами. «Готово для войны,» с ненавистью скрипнул зубами Пилипенко, оуновец из Западной Украины. «Хоть сейчас стреляй коммуняк.» Он протянул руку и его искареженные работой пальцы легли на приклад. «Нельзя! Еще рано! Выдержка, брат!» осторожил его Круглов. «Нам теперь нужны гранаты и пистолеты,» поддержал его Перфильев. «Я понимаю, что таких схронов на нашем прииске не один. Такие же склады должны быть и в других лагерях. По сигналу ударим все вместе.» Перфильев накрыл тайник камнем и присыпал землей. «Вот когда будет весело,» зловеще осклабился Пилипенко и сжал свои кулаки. «Верно. А сейчас пошли отсюда,» Круглов направился к выходу. Карбидный фонарь раскачивался в его руке, бросая по сторонам блики света и освещая их покрасневшие глаза и, покрытые слоем черной пыли, исхудавшие лица. Согнув спины и задыхаясь, заключенные долго брели по крутому подъему. Резкий солнечный свет и морозный ветер обдали их на поверхности. Они прищурили веки и зябко поежились. Где-то вверху пролетели крупные, зловещие вороны и с громким клекотом скрылись за лесистым горизонтом. «Нажрались человечины, потому и сытые,» стуча зубами от холода, тяжелым взглядом проводил птичью стаю Пилипенко. «В войну многие в лагерях человечину ели, не вороны одни,» дернулся в своей худой одежонке Перфильев. «Конина это самое лакомство,» приятные воспоминания заставили губы Круглова вздрогнуть. «На прошлой неделе у нас в зоне от болезни мерин сдох. Недолго он на дороге валялся. Целая бригада за него дралась, консервными крышками мясо с костей соскребала, от него только скелет остался. Вот это был деликатес. Нам бы еще такого, да где его взять?» Их глаза грустно затуманились. Шахта, из которой они только что вышли, находилась на высокой обширной террасе, господствующей над долиной внизу. Под их ногами, под слоем пустых пород пряталась золотоносная россыпь. Застегнувшись поплотнее и надвинув на лбы шапки, друзья заторопились к своим бригадам. Погода улучшалась, клонилось к весне, морозы стали спадать. Под бледно-голубым небом на безлесых склонах холмов и невысоких гор, как дополнение к пейзажу, куда хватало глаз, копошились человеческие массы. Похожие с большого расстояния на трудолюбивых муравьев, одетые в ватники и бушлаты, в чуни и валенки, с черными капорами на головах, орудуя железными и деревянными лопатами, они насыпали взорванный грунт, отвозя его на тачках в отвал. Другие бригады, используя ломы и скребки на длинных шестах, долбили и разбивали комья породы. Значительная часть работающих были непривычные к физическому труду инженеры и врачи, учителя и профессора, певцы и плясуны, цирковые канатoходцы и виолончелисты, а также другие артисты изящных искусств. Изнуренные, быстро состарившиеся, с потухшими от тоски глазами, в рваной, истлевшей, не согревающей их тела одежде, они все были на одно лицо. Встречались среди них рабочие и крестьяне. Для большинства з/к сменная норма была невыполнима. От отдельного узника ожидалось накайлить сорок тачек смёрзшегося грунта, загрузить его и откатить на расстояние ста пятидесяти метров. Гружённая тачка весила около двух тонн. Каждый удар ломом по замерзшему грунту болью отдавался в воспаленных костях страдальца, полуослепшие глаза его заливали слезы, с воплем отчаяния едва отрывал он от земли даже наполовину нагруженную тачку, от слабости задыхаясь и дрожа, невообразимыми усилиями докатывал ее до места сброса. За это в конце дня мученику давали немного баланды и хлеба. Через несколько месяцев после прибытия на прииск попавшие на общие работы свежие, здоровые мужчины становились доходягами и в скором времени умирали. Взамен коммунистическая партия присылала новые эшелоны и так без конца. Для заключённых существовала единственная ценность — хлебная пайка. Они всегда были голодны. Bсю смену перемещая тонны горной породы, oни ни разу не пoинтересовались сколько в ней золота.

Просмотров: 8