— Ксения Александровна. — легкое прикосновение руки к голове. — не беспокойтесь так.
— Да запомнил я все, не боись. Ты тут графиня? Обалдеть, устраиваются же люди. — произнес он в ответ на немой вопрос. — Ладно, с меня же сказочки были? Значит с пятнадцатого до конца шестнадцатого… Ну у нас все по-прежнему, плюс-минус километр. Ваших на Олимпиаду практически всех не пустили — типа из-за допинга. В Египте питерский борт взорвали, поэтому туда туристы не летают. В Турцию тоже — они ваших летчиков сбили в Сирии. У вас в России на днях борт МО лег… С артистами. В Сирию летел — не долетел. Там, кстати, тоже в затяг пошло.
Я вдохнула и выдохнула, несколько раз повторила эти действия. Не помогло. Да и что тут поможет, когда страх разоблачения, задавленный еще в Саратове, три года назад, вернулся во всей красе. Вряд ли женщина захочет предавать огласке такую историю, но понять, что я не ее дочь сможет. Щупальца страха поползли под корсетом, парализуя руки и ноги.
Да что там может быть такого интересного в этом заборе!
За завтраком мама поинтересовалась у Димы ходом их с Фохтом изысканий.
— Четверо мужчин. Леонтьев, Иван Афанасьевич, мещанин, тридцати шести лет, женат, трое детей. Никитин, Дормидонт Саввович, уездный писарь, сорока шести лет, вдовец, детей нет. Фролов Петр Никитич, помощник аптекаря, 28 лет, холост. Тихомиров Андрей Викторович, приказчик в галантерейной лавке, тридцати одного года, помолвлен. — зачитал Федя.