— Слухи о смерти моего жениха. — и тут я сделала паузу, покосившись на спину в жилете из овчины — оказались несколько преувеличенными.
Не отвечает, так хоть и не убегает. Уже прогресс.
Он пришел взволнованный, с тремя букетами цветов. Мои дамы взирали на разрекламированного купца с тревогой. Пусть они уже отработали навыки общения с местными во время медово-пожарного месяца, но одно дело эпизодические контакты с иностранцами, а другое — дома, с тем, кто давно знает меня.
— Там совсем чуть-чуть. Двести дворов. — я постаралась, чтобы это звучало не так страшно — потому что все мои планы упирались в то, что суток нам катастрофически не хватит.
Единственным послаблением как девочкам стала возможность посещать баню ежедневно. Но только после разбора ошибок. А за дверями усадьбы этот изверг снова становился милейшим человеком и только порой иронично уточнял, не желаем ли мы провести следующий день дома.
Ему лет-то сколько? Двадцать? Эти люди меня вообще за кого держат? Даже если принять во внимание, что о моем биологическом возрасте здесь не знают, да и самой пора бы помнить только одну биографию Ксении Нечаевой, мне уже двадцать шесть. Для женщины — солидный возраст, когда на подобных малолеток уже не бросаются без нужды. Но графиня Ольга твердо вознамерилась устроить всеобщее счастье, невзирая на желания своих жертв.