— Хорошо, я постараюсь. — очень вежливо и отстраненно. Ну что ж…
Ой, Петя-Петя… Мальчик мой, я тебя не стоила. Зарылась лицом в ладони. Это ж скольким хорошим людям я тут жизни перепортила?
— А Вы умеете спрашивать? — он открыл дверь и пропустил меня внутрь, отводя взгляд от лица.
— Как думаете, у меня с тех пор фантазия оскудела? — не знаю, конечно, что подобрать адекватное. Не жену же выписывать с того света. Хотя Апполинария, например, мехом вывернется, чтобы помочь в таком деле.
Впервые после воскрешения сам дотрагивается до моей мокрой щеки. Малодушно, конечно, паниковать на глазах у пациента, но я не смогу жить дальше, если он меня не простит. И за тот взрыв, и за то, что произойдет сегодня.
— Уж извините, Михаил Борисович, Вашу любимую картину перевесить не успели. Утром исправим.