— А вы знаете, что это самая большая мечеть в мире?
Только блокнот Рахим-хана в коричневой кожаной обложке не постигла общая судьба. Мне почему-то казалось, что этот дар ничем не осквернен.
Почему это я другой, интересно? Может, потому, что в юности меня воспитывали мужчины и я не успел столкнуться с характерным порой для афганцев лицемерием по отношению к женщинам? А может, дело было в том, что Баба со своим свободомыслием и неприятием общепризнанных предрассудков был не похож на других отцов?
— Заман, директор детского дома, — представился человечек. — Прошу в мой кабинет.
— Останься на ночь. Путь-то неблизкий. Поедешь завтра.
— И мой тоже, — передразнил меня Асеф плачущим голосом.