– Был у нас такой, Ратибор Соколов… Старшина воинский. Да отправился он по указу княжьему добровольно на границы полуденные с людоедами.
Один из матросов продублировал команду рогом на остальные корабли эскадры. Взвились паруса, медленно пузатые когти приблизились к густо поросшему склону с небольшой песчаной полоской пляжа, бросили массивные каменные якоря в воду. Несколько мгновений – и корабли встали. Послышались громкие крики, ругательства, с плеском опустилась в море одна лодка, вторая. Братья было заспорили, кому первому будет принадлежать честь ступить на новый берег, но командир был неумолим и, отобрав десяток самых опытных братьев, послал их облачаться в доспехи.
– Нет ничего, батюшка. Только то, что на лодье всем давали.
Улыбка Дара растянулась до ушей, он небрежно полез в висящий на поясе кошель и вытащил оттуда такое, что лица всех вытянулись, словно руна «каун» скандинавского алфавита, – в руке слава засиял, переливаясь лучами яркого солнца, огромный рубин величиной с половину кулака. И де Висконти потерял голову, на что, собственно, парень и рассчитывал.
И рухнул верный конь, подломились ноги, упал, вытянув гордую шею…
– Во имя её! Удачи, сын! Делай, что должно. Пусть будет, как будет. Я буду ждать.