Бабкин хотел поинтересоваться, с кем имеет дело, но тут с ним вновь случилось короткое озарение. «Уважаемый», «жаждали встретиться»… Эта вычурная речь могла принадлежать только человеку, имевшему отношение к литературе.
Бабкин никогда не умел читать мысли Илюшина. И это его совершенно не расстраивало. У Макара специфическое устройство мозгов, а специфическое устройство мозгов – оно как вирус. Пообщаешься с носителем, и, глядишь, уже сам несешь какую-нибудь пургу.
Вероника. Смотрит без всякого удивления на пошатывающуюся Тишку.
– …Нехотя вспомнишь и время былое! Вспомнишь и лица, давно позабытые!
– Хорошо, – согласился Илюшин. – Допустим, ваш брат упал в обморок.
– Помню его, – сказал Дворжик, наливая себе коньяк. – Но мы друганами не были. Козицкий, он по жизни лох. Ну, не лох, может. Но лоховатый.