Вероника. Смотрит без всякого удивления на пошатывающуюся Тишку.
– …Нехотя вспомнишь и время былое! Вспомнишь и лица, давно позабытые!
– Хорошо, – согласился Илюшин. – Допустим, ваш брат упал в обморок.
– Помню его, – сказал Дворжик, наливая себе коньяк. – Но мы друганами не были. Козицкий, он по жизни лох. Ну, не лох, может. Но лоховатый.
С другой, страшно до того, что дух захватывает. Как в парке на американских горках, когда твой вагончик притормаживает перед бездной. В этот миг всегда хочется отменить уже случившееся. Но поздно: несешься вниз, вопя от восторга и страха.
Но дверь поддалась. Лелик был настолько уверен в неосуществимости своего плана, что опешил.