В дверь заглянул часовой из отряда Норберта, во дворце и даже во дворе только его люди.
Я опустился в одно из кресел, Альбрехт сел напротив, не сводя с меня испытующего взгляда.
– Особо займемся Зачарованными, – сказал я. – На Севере руки не дошли заняться, но там пока пусть, особо не мешают, умирающие остатки, следы былой мощи, а здесь это выходы той древней силы, что упрятана глубоко в недрах, и на ней держится слишком много современного и даже нынешнего.
Отвечать я не соизволил, вопрос риторический, раскланялся, они остались на месте, уловив недвусмысленный намек, мы с Альбрехтом прошли дальше еще через три зала, с самым небрежным видом отвечая едва заметными кивками на церемониальные приветствия все еще редко попадающихся придворных, мужчин и женщин.
Дверь отворилась, вошла молодая чуть полноватая женщина в крестьянской одежде, опрятная и чистенькая, в руках плетеная корзинка.
Она отшатнулась на спинку кресла, глаза стали огромными.