– Улица нас организует, – улыбается Троцкий. – Город может взорваться в любой момент, нам нужно несколько провокаций, десяток-другой убитых, стрельба на улицах – и толпа сама сделает все остальное! А вот если они успеют зажать гайки, то второго шанса может и не быть… А Ильич… Ильич приедет прямо к представлению! Ты поверь, он такой возможности не упустит…
Матрос, судя по всему, пьян. Остальные его товарищи не лучше. По кузову катаются пустые бутылки, много, как минимум пару дюжин – братки явно ограбили винную лавку.
Он махом опрокидывает в себя рюмку коньяку и, обжигаясь, запивает чаем.
– В Париж? – усмехается Михаил невесело. – Или в Ниццу? Или в Монако? Где ты спрячешь меня от меня? Я не умею предавать, Марг, я еще не успел этому научиться. Прости меня. Я – остаюсь.
– Я, Владимир Ильич, не сторонник самоуправления и никак не считаю налоги средством ограбления. Скорее уж налоги можно назвать платой за цивилизованную жизнь… И я не понимаю, почему я плачу государству, а кто-то другой не платит потому, что не считает это справедливым. Возможно, что у бушменов или готтентотов и получится построить нечто основанное на общинной взаимопомощи, но в наших реалиях… За цивилизацию надо платить. Всем.
– Утопить революцию в крови? – переспрашивает Терещенко. – Боже правый, месье Палеолог! От вас ли – просвещенного европейца, я слышу такой рецепт?