– Как же Блок? – спрашивает Терещенко, склонившись к ушку сестры. – Пелагея, дорогая, как же Сашенька?
Перекрестье прицела на затылке Муравьева.
Они смотрят друг на друга – Терещенко и двое убийц.
– Конечно, – говорит Терещенко, направляясь к выходу.
– Я полагаю, Александр Федорович, что никому, кроме нас двоих, видеть это не полагается.
Автомобиль трясет на брусчатке. Из носа у Чернова снова начинает идти кровь, он прикладывает к лицу платок Троцкого.