– И кто же в действительности помог Бронштейну приехать в Россию? – спрашивает Никифоров.
– Здравствуйте, месье Терещенко! Благодарю, что откликнулись на мое предложение отобедать…
– Конечно же, ее сыну в жены нужна не просто девушка из хорошей семьи – нужна как минимум графиня! Или княжна! Так? Кем я поеду за тобой? Содержанкой? В Париже у меня хотя бы есть друзья, какой-то круг общения. Я могу работать, если захочу! В конце концов, я могу в любой момент сеть в поезд и уехать в Прованс, к родителям! Что я буду делать в Петербурге? Сидеть взаперти, не имея возможности выйти в свет? Буду твоим трофеем?
– Совершенно любых. Лишь бы было талантливо написано.
– Даем вас пять минут на то, чтобы открыть ворота и капитулировать!
Выстрел Каннегисера (наряду с произошедшим в тот же день в Москве покушением Фанни Каплан на Ленина) должен был стать сигналом к попытке антибольшевистского переворота («заговор послов»). Однако фактически спровоцировал его ликвидацию и начало 5 сентября «красного террора», взятие заложников из числа дворян, буржуазии и интеллигенции и их расстрелы. В числе расстрелянных 21 августа был друг Каннегисера Владимир Перельцвейг. В газетах в приказе о расстреле была фамилия Урицкого. Каннегисер не знал ни о том, что Урицкий был противником расстрелов вообще (единственный голосовавший против предоставления ПЧК права бессудных расстрелов – на заседании коллегии 19 августа), ни о том, что он пытался предотвратить данный расстрел.