Пелагея ставит бокал на подлокотник и закрывает лицо руками.
– Всем страшно, Михаил Иванович. Смерть – ерунда. Страшно от неопределенности.
В толпе возле этой женщины возникает Терещенко. Он не один, рядом с ним его кузен – Федор. Оба одеты попроще, но видно, что чувствуют себе не в своей тарелке.
Палец соскальзывает со спускового крючка, так и не нажав на него.
– Мама, – говорит Терещенко примирительно, – Марг спасла меня, я обязан ей жизнью… Я по-прежнему тебя люблю, но отныне я принимаю свои собственные решения.
– Конечно. Ты же знаешь мою любовь к стратегическому планированию. При случае я вас познакомлю.