– Ну конечно же, – воркует Моник. – Чем еще можно заниматься ночью? Или игра, или любовь!
– У меня есть мысли по этому поводу. Там есть плохие активы, но я, кажется, знаю, что можно сделать…
– Я читал в газетах о покушении. Жаль, что не наповал.
– Последнее, – сообщает Ропщин после недолгого раздумья. – У вас есть предубеждение против эсеров?
Речь Троцкого артистична. Выверенные паузы, завораживающий слушателя интонационный ряд. Он вскидывает руку, и зал замолкает. На неуемных шипят соседи – не мешайте слушать! Троцкий говорит!
Он постарел, осунулся, перестал походить на вечного мальчика. Залысины стали больше, на лбу пролегли морщины, но Федор Федорович по-прежнему элегантен. Он в мундире, выбрит, но, несмотря на улыбку, видно, что он очень устал.