– А да, это я поняла, я это пошла… извини меня.
– А если мужчину не пустит? – я дальше расспрашиваю, мне страсть как интересно, прямо аж жуть берет.
Уточнять я не стал, и так самому ясно, кто это.
Я собралась уходить, и Витоли попросил поговорить с папой наедине.
Ого, вот это страсти, я уже чего только себе ни напридумывал, и что меня обнаружили, и что я неверующий. Сердце в груди бухает, как будто по горам пятьдесят километров с полной выкладкой дал.
Ну я и не растерялся и поцеловал. Такой долгий-долгий поцелуй. Он все длился, и длился, и длился. Потом она оторвалась: «Нехорошо, – говорит, – это, совсем нехорошо».