Он попытался разместить паркетные плашки на балках. Впустую. Навесить двери обратно на петли. Нулевой результат. Чисто символически попробовал прикрепить отодранные карнизы, чтобы повесить сорванные шторы. Ничего не вышло.
Лоик держал руки в карманах, чтобы скрыть их дрожь. В горле так пересохло, что ему казалось, будто он проглотил огонь. Сердце билось о ребра – тап-тап-тап… держись, твою мать! Держись!
В любом случае он обрел свой спасательный круг. Чтобы разобраться в этом деле, потребуется минимум несколько дней – что и позволит не думать о смерти отца.
Эрван улыбнулся – у него еще оставалось кое-что в запасе.
Наконец муниципалитет решает действовать… в 1952-м. Жандармы ломают дверь и обнаруживают кучу отбросов. Весь дом доверху набит гниющим мусором. В одной из комнат – немой мальчик, едва одетый, рядом с матерью, мертвой уже несколько недель. Тело Жаклин раздулось, позеленело и всё в вырезанных свастиках. Скелетообразное тело ребенка покрыто корками и порезами. На этот раз Шампено не удается замять скандал. Местная пресса взрывается. Публикуются фотографии. Появляются статьи.
– Что случилось? – спросила София, повышая голос. – Гаэль сказала, что вас не было весь день.