– Доктор, – повторил Эрван громче, – рано или поздно я добуду эти сведения. Было бы лучше не терять времени и получить их от вас. Как жест доброй воли.
– Нет. Мне еще надо кой-кого повидать на том берегу.
– В том году геологоразведочная экспедиция обнаружила богатые залежи в районе, подконтрольном компании отца, которые, несмотря на войну, можно эксплуатировать. Кроме него, никто не был в курсе.
Оружие трепетало в его пальцах, и он больше не знал, в кого целился на самом деле. В несправедливость, убившую отца? Точно нет. В пронзительное страдание ломки? Тоже нет. В грязное насилие, через которое он прошел почти на глазах у детей? Даже не это. Он стрелял в свое положение младшего брата, вечно на вторых ролях, пригодного только для обыденной работы и третьесортных поручений. Он стрелял в своего старшего, который позвонил вчера вечером, чтобы препоручить ему связаться с нотариусом и организовать похороны на Бреа. Одно дерьмо.
Увидев, как он стоит в неизменном черном плаще, Эрван испытал мимолетную грусть. Последний из трех мушкетеров: Аршамбо был убит при захвате, Ле Ган, из штаба «Кэрверека», теперь получил новую должность. Только жандарм верно стоял на посту. Эрван быстренько отправил Одри СМС – «Позвони мне» – и засунул телефон в карман.
«Пенасар» – индонезийский ресторан в Восьмом округе, просторный и неярко освещенный. Свечи, скрытая подсветка, предметы из бронзы и меди, отбрасывающие редкие отблески на столы и лица. Вдоль стен куклы ваянг за полотняными ширмами, на которых вырисовываются их потрясающе элегантные тени. Для женщин преимущество в том, что светотень весьма снисходительна к морщинам и прочим несовершенствам. Для мужчин – в предвкушении победы: они уже в постели – или почти.