Оружие трепетало в его пальцах, и он больше не знал, в кого целился на самом деле. В несправедливость, убившую отца? Точно нет. В пронзительное страдание ломки? Тоже нет. В грязное насилие, через которое он прошел почти на глазах у детей? Даже не это. Он стрелял в свое положение младшего брата, вечно на вторых ролях, пригодного только для обыденной работы и третьесортных поручений. Он стрелял в своего старшего, который позвонил вчера вечером, чтобы препоручить ему связаться с нотариусом и организовать похороны на Бреа. Одно дерьмо.