В ложку: три части кокса, одна часть соды, немного физраствора. Подогреть. Когда запузырится по бокам, остановиться – только не допускать до кипения. Отложить в сторону. Вскоре на поверхности появится маслянистая капля: чистый кокаин. Подогреть еще немного, уголком простыни промокнуть дно. Снова убрать жидкость. Обтереть комок: free base готов. Достаточно для первой трубки.
Прошло два часа, Рибуаз не появился. Никто не понимал, почему Эрван решительно отказывается привлечь дежурного медика и выдать ему тело. Нет, он хотел, чтобы лично Рибуаз, и никто больше, подтвердил, что смерть Одри – «свершившийся факт». А еще он рассчитывал, что тот подметит какие-нибудь детали непосредственно на месте. Эрван велел выключить прожекторы и прекратить все операции по изъятию проб, опасаясь, что избыток тепла вокруг тела ускорит разложение и помешает точной датировке смерти.
Обливаясь пóтом, он разделся, но ополаскиваться не стал: вода в ведре почернела от крови. Натянул рубашку и джинсы, принесенные Чепиком. Для отца оставались коротковатые брюки из дешевой синтетики и легкая рубашка африканской расцветки. Он неловко одел его, в два приема – чтобы «вязочки с завязочками не путались», как говорила Мэгги, когда он был маленьким.
– Его отпечатки повсюду, – заявил эксперт чуть ли не радостным тоном.
Он закинул за спину мешок и снова встал во главе отряда. В их глазах – ни упрека, ни осуждения. Он был виноват в том, что не проверил состояние своих людей. Они – в том, что наняли такого мальчишку, а сам мальчишка – в том, что полез в это дело.
– Думаешь, кто-то из троих африканцев мог быть замешан в трафике как посредник или как клиент? – не отступал Лоик.