Внезапно ее охватил новый страх: речь пойдет и о коме Мэгги. Отключать? Не отключать? Такая дилемма предполагала, что придется вывернуть все свое нутро наизнанку, а это было выше ее сил. На кладбище удалось избежать мелодрамы. Неужели вечером от нее никуда не деться?
Эрван принял решение в одну секунду. Пустить дело на самотек и снять с себя, хотя бы на данный момент, всякую ответственность – это единственная возможность вести расследование по всем правилам. Если он скажет правду, дело у него тут же отнимут, и вместо того, чтобы искать убийцу коллеги, он будет торчать на бесконечных допросах в дисциплинарной комиссии.
– Я позвоню тебе вечером, – пообещал он, избегая прощального поцелуя детей.
– Некий Дани Понтуазо. Довольно странно, он дал свой нью-йоркский адрес, а консьерж утверждает, что по-английски он говорил с сильным французским акцентом или чем-то в этом роде.
– Мы уже проверили: они впервые не сопровождали его. На протяжении как минимум десяти лет Джованни Монтефиори никогда не передвигался без них.
Братец, прямой, будто кол проглотил, разглядывал азиатов, сжав челюсти. Короткий кивок. Он казался достойным доверия не больше, чем гиена, разглядывающая пораженную гангреной ногу. Зачем ты его притащил, мать твою перемать?