Несколько сот метров он тащился, опустив голову и ругаясь на чем свет стоит, но в конце концов поднял глаза и внезапно оценил открывшееся зрелище. Длинная вереница раздолбанных автобусов и кое-как починенных машин плавала в алой воде. Тысячи негров жестикулировали в грязи или терпеливо ждали, сидя на откосах с башмаками в руках, прикрываясь кто газетой, а кто и просто пластиковым тазом. Картина была дантовская или комическая – на выбор, а невероятность ее красок пьянила. Гроза, казалось, нагрела небо, как доменную печь, фиолетовые разводы и сиреневые линии проступали на темных тучах, как еще пылающие прожилки на черной магме. Внизу, насколько глаз хватало, расстилалась одноцветная пелена: бурая сепия с оттенком того красного, каким дразнят быков, поглотила все прочие краски.