Воханнес сохраняет бесстрастный вид. Только кадык на шее дергается.
Две чайки дерутся и щелкают друг на друга клювами из-за картофельного очистка.
– Возможно. Возможно, я забрался так далеко только для того, чтобы услышать подобную отповедь. Однако удивляет меня вот что: какие же удары судьбы обрушились на тебя, мой милый боевой топорик, что ты получила такую бритвенную заточку?
Добрый корабль «Морнвьева», ранее имевший двадцать три матроса экипажа, теперь несет на палубе лишь одного безбилетника. «Морнвьева» режет килем облака и ветер, как сонное видение. Сигруд стоит у штурвала, попыхивая трубочкой, и правит на зюйд-зюйд-вест.
Иногда я думаю: а что, если континентцы походили на косяк рыб, который может спугнуть и направить в другую сторону одна-единственная рыба, за которой следуют десятки остальных? И так посверкивающее облако чешуи в глубине океана неожиданно меняет свой курс…
– Репутация Мулагеш изрядно подмочена, – отмахивается Винья. – Охранять Склад было ее обязанностью, и что? От Склада осталась груда пепла. А твоего дрейлинга я даже слушать не буду – ты бы мне еще предложила проконсультироваться с бешеной собакой… Но самое главное, Шара, дорогая, в том, что ни один оперативник на всем Континенте не докладывал ни о чем похожем. Никто не заметил твоего заговора.