Все цитаты из книги «Город лестниц»
«Их десять, – думает Шара. – Чтобы всех расстрелять, нужно целых пять минут».
– Он тоже ушел, как Олвос? – спрашивает Питри.
– Так что же происходит снаружи, не изволите ли сказать?
– Я бы на твоем месте, – говорит Шара, – присела.
Словно бы вокруг стены сдвигаются, давят, поднимается за дамбой вода, грозя перелиться через край…
– Как Уиклов заточил тебя сюда? – спрашивает она.
– Она думает, ты ее собираешься убить, – тихо сообщает Сигруд.
Он делает еще один шумный глоток, заедает вино улиткой.
– Но ваша одежда, – не унимается Шара. – Ваше поведение…
– Да, – кивает Шара. – И Министерство тоже.
Шара одаривает его не то чтобы холодным – так, еле теплым взглядом.
Дети перестают играть и замирают, прислушиваясь.
– Ничего. Вы всегда столько чаю выпиваете?
– Сударыня Комайд, вы как считаете, у вас жизнь легкая?
– Заколотить сейчас? – спрашивает бригадир.
– Так что же… Доктор Панъюй… он туда, выходит, ездил?
– Теперь я понимаю, – говорит Шара. – Эта тюрьма была рассчитана только на Колкана, правда?
– Пожалуйста, не плачьте. Почему вы так плачете?
Сигруд встряхивает в руке мешок, внутри что-то позвякивает.
– Ну я, по правде, – весело проговорил он, – предпочел бы перепихнуться.
– Я – все! Я – ничто! Я начало и конец! Я огонь, я вода! Я свет и я тьма! Я хаос и я порядок! Я жизнь и я смерть!
– Нет. Этого не может быть. Они… моя семья…
– Если справимся, то на мировых подмостках встретимся как равные.
Шара оборачивается к стоящему за спиной канделябру.
– В… Волька? – выговаривает наконец она. – Волька Вотров?
– Мы помолвлены, – холодно сообщает Воханнес.
Мулагеш поднимает глаза и смотрит в зал. Зал смотрит на нее.
– Переходи ко мне. Работай на меня, – вдруг предлагает он.
– Ну так это же старинные монеты, с чего им быть дешевыми? Так, давай поглядим, что тут у нас.
– Мне уже сообщили об этом. Но я должна осмотреть тело.
Он в ужасе таращится на нее, так и не донеся сигарету до открытого рта.
– Нет, пока нет. Но мы работаем, у нас есть пара ниточек.
Колкан качает головой. «ТРЮКИ И УЛОВКИ», – говорит он.
Шара не отвечает. Она медленно опускается обратно в ванну.
– Из-за доктора Панъюя, – продолжает за него Шара.
– В нашу сторону люди бегут, – говорит она. – Что происходит?
– У меня не было времени составить подробный план! – восклицает та.
Одну секундочку. Одну секундочку. Галстук?..
Если вы это читаете, значит, вы нашли ячейку, записанную на подставное имя, но принадлежащую доктору Ефрему Панъюю из Галадеша.
– Девять! – Кстати, зачем она это кричит, непонятно.
– Но если вы не олвостани, – настаивает Шара, – то кто же вы?
– Так что же, он просто… исчез? – спрашивает Шара.
И он взвешивает на ладони воображаемые караты.
В тот же миг Божество исчезает, словно бы и не было его никогда.
Оно подбегает к деревьям на берегу и сигает в воду.
– Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда…
– Но если это правда, то почему ты так нервничаешь?
– А как это отразилось на твоих планах на будущее?
– Молчать! – приказывает один из реставрационистов.
– Тебе нужно успокоиться и расслабиться. Ты выздоравливаешь.
Мулагеш в замешательстве закрывает лицо ладонью.
– Ну… Очевидно, кто-то что-то искал. Но я думаю, что не нашел.
– Кто ж его не знает! Говно человек, по правде говоря.
Шара улыбается и встает. Турин Мулагеш – под стать своему кабинету: жесткая, холодная, подтянутая и профессиональная. Она рождена, чтобы сражаться и наводить порядок среди хаоса, и иначе жить не може…
– Я полжизни провела за чтением книг о других реальностях. И я ни за что не откажусь от шанса попасть в другую реальность первой – даже если моя жизнь под угрозой.
– Так вот почему ты разрешила мне остаться в Мирграде?
– ТЫ ЧТО ЖЕ, – гремит голос, – ХОЧЕШЬ ОСКОРБИТЬ МЕНЯ?
– Ах да, их погибший король, о котором они горланят песни… Король и исчезнувший принц, который однажды вернется под развернутыми парусами… Я так понимаю, именно эти трогательные напевы они исполняют,…
– Мне очень неприятно напоминать вам об этом, посол, – ядовитым тоном отвечает он, – но все же придется. Нынешняя трагедия – далеко не первое бедствие, которое обрушилось на Мирград. Не припоминаете,…
История не позволит нам ничего забыть: она вернется в другом обличье, под другим именем, заявляя, что это некто новый и замечательный… Но забыть – не позволит.
– Но после того, как я уехала, разве я доставляла хоть какие-нибудь неприятности? Ни одного скандала, ни одного нарекания. Вы же знаете меня, тетушка. Я прекрасный работник.
Пламя бежит по пыльному полу, взлетает на полку и принимается поедать одеяло, в которое завернут труп.
Едва процарапанные карандашом буквы сливаются в скудном свете ламп. Шара недовольно цокает языком, зажигает еще одну лампу, садится за стол и снова пытается прочитать написанное. Проклятый город, нас…
Вот оно – невероятно тонкая красная нить, едва заметные стежки на красном. Маленький квадрат, похожий на карманчик, на обратной стороне галстука.
– Эти люди буквально наводнили наши учреждения и в некоторых местах обходятся уже совершенно без нашей помощи. Это бесценный дар судьбы, должен сказать. Они очень нам помогают, пока не прибыла помощь…
– Я часами, дни напролет разглядывал портреты каджа, думал о нем, ненавидел его, страстно желая оказаться там и убить, изменить ход истории… И, едва увидев тебя, я сразу узнал эти глаза, этот нос и г…
– Да. И я понятия не имею, зачем она сдалась реакционерам вроде реставрационистов.
– Это было не чудо, – отзывается он и оборачивается к расползающемуся пламени. – Это была мина. Зажигательная, как мне кажется. А может, не взорвалась толком.
Усину, путешественницу и странницу, проникающую в дом через окно, пепельную женщину. Оставляйте милостыню и не обижайте слабых, ибо в облике нищего может вам встретиться Усина, и месть ее будет страш…
– Он его двигает, – выдыхает она. – Поднимает! Он поднимает Престол мира на поверхность!
– Трагедии в Мирграде случаются регулярно, – безжалостно продолжает Воханнес. – А траур лишь маскирует реальную проблему: Мирград отчаянно нуждается в помощи. Город необходимо перестраивать. По-насто…
Сигруд осторожно высматривает что-то через подлесок.
– Ситуация все ухудшалась и ухудшалась. Колкан настоял, чтобы все его последователи – абсолютно все, а не только женщины – «не выставляли напоказ свою плоть» и отказывали себе в абсолютно всех плотск…
– Но ведь мир приспосабливается к желаниям Благословенных, разве нет? Он помогает им совершать великие деяния – не потому, что они на них способны, а в силу их природы. Значит, все, что я сделала, – …
Тетушка Винья оказалась неправа. Она редко ошибалась, но в тот раз ошиблась прямо-таки чудовищно. Увы.
Сигруд и Шара ждут, когда все монетки улягутся, а затем идут их осматривать.
Мы мало знаем о кадже. Мы даже не знаем, кем была его мать. Но мы знаем, что он жил в провинции Тохмай, граничащей с Малидеши, и мы знаем, что сразу после этого массового убийства он взялся за свои э…
– Ничего, – качает головой Мулагеш. – А что, оно должно было повести себя… – ей явно не хватает слов: – …Так?
– На меня напали, – сердито говорит он. – Я что, не могу публично указать на тех, кто за этим стоит?
Теперь она уже не так сильно восхищается профессором. «Что ж ты делаешь, Панъюй, старый ты хитрющий лис…»
Блаженная радость разом смывается с лица Вольки.
– Еще как серьезно. Но это может случиться, а может и не случиться. Я возвращаюсь в Сайпур, но… я могу погибнуть.
Шара молчит. Предводитель выпрямляется и прислушивается. Слышать ему больше нечего.
– Люди верят в бога, – и она завершает круг, – а бог говорит им, во что верить. Это цикл, подобный возвращению воды в океан, которая потом испаряется, проливается дождем, который падает в реку, а та …
– Вы припоминаете, – спрашивает Шара, – каменную дверь в атриуме Колкана? Мы только что ее видели?
– Я не та, что раньше, – говорит она. – И ты тоже стал другим.
Иллюминатор покрыт солеными брызгами. На палубе кто-то отпускает шутку, слушатели разражаются ехидным смехом.
– А ты уверена, что ты головой не треснулась во время операции, а то знаешь как оно бывает…
Шара не сразу понимает, что стоит посреди камеры. А перед ней пылает огонь, отсветы пламени мечутся по каменным стенам, прямо как в пещере. Такой же, как в ее видениях. Она в пещере? И тут она слышит…
– Ох, Шара, не томи, выкладывай. Могу ведь я узнать, в чем дело, правда?
– Ладно, но… Шара, пожалуйста. Пожалуйста, придумай что-нибудь! – шипит он. – Нужно что-нибудь придумать! Ты должна, потому что у меня точно ничего не получится! Я вообще, твою мать, не понимаю, что …
Колкан исчезает, и на его месте возникает худосочный человек в треуголке с колокольчиками и в шутовском костюме из меха. «А мне пришлось! – рычит он. В голосе его слышится писк тысяч разозленных скво…
– Людей били плетьми. Клеймили. Подрезали сухожилия, ослепляли, а самым злостным преступникам отрубали конечности: так, например, вору отрубали правую руку. Но виновных никогда не убивали. Ибо Колкан…
Мховост опять щелкает клювом – и снова где-то на задворках разума хохочут призрачные дети. А ведь он смеется надо мной…
– Ее нельзя упустить. Она может вывести нас на реставрационистов. И мы должны не выпускать Уиклова из поля зрения.
– Он у главных ворот, мы не пустили его внутрь, потому что…
Это тяжелый, тугой, неровный комок серой шерсти. Ткань очень плотная, даже твердая, как тюленья кожа. «Еще бы, – думает Шара. – Колкастани даже миллиметра греховной плоти миру не покажут…»
ТЕ ЖЕ, КТО, ПОЛУЧИВ ВОЗМОЖНОСТЬ ВЫБРАТЬ, ДРОЖАТ И В СТРАХЕ ОТСТУПАЮТ, – О НЕТ, ТАКОВЫЕ НЕ БУДУТ ДОПУЩЕНЫ КО МНЕ.
Сигруд косится на него одним глазом. Затем возвращается к своему занятию.
«Кладовка Парнези», догадывается Шара. И тут же кто-то прижимает к ее рту тряпку: ноздри наполняются удушливыми парами, глаза заволакивает, и ей разом становится трудно стоять.
– Впрочем, тебе несказанно повезло, что ты сидишь передо мной, – успокаивающе говорит она. – Возможно, я – единственный человек на Континенте, способный помочь тебе.
Сигруд закатывает свой единственный глаз. Простаки бесполезные… По правде говоря, от таких даже прятаться не стоит – все равно не заметят. Конечно, он снял и свернул свое бордовое пальто – слишком за…
– Можно подумать, вы ожидали увидеть кого-то другого, – говорит Шара.
– Должен сказать, очень рад видеть тебя целой и невредимой. Подумать – два покушения в один день! Я, конечно, знал, что ты важная персона, но… – тут он потирает бедро, – не знал, что настолько важная.
В 1639 году, после первой увенчавшейся успехом попытки убить Божество и уничтожения дислоцированных в Сайпуре отрядов континентальной армии, Авшакта си Комайд, недавно принявший венец каджа, собрал к…
Они с Воханнесом застыли в неподвижности. Шара слышит его загнанное дыхание.
Она оглядывает толпу. Рядом с Воханнесом никого нет. А он, похоже, ее заметил. И тут же отвернулся, так что она видит теперь только его затылок…
Ладони ее касается что-то сухое и квадратное – записка?
Странные на этих стальных мачтах паруса: Сигруд много всяких на своем веку повидал, но эти, похоже, рассчитаны на ветра невероятной силы. Однако штук, которые натягивают по бортам этих кораблей, Сигр…
Кабинет ГД Труни похож на обычный чиновничий кабинет в Сайпуре. Вот только обставлен он с крикливой роскошью: жалюзи темного дерева, на полу ковер с цветочным рисунком, светло-синие стены, над столом…
– А вот сегодня… и вчера… на двух фабриках… я видел кое-кого. Одного и того же человека. Он приезжал и на одну фабрику, и на другую.
Сигруд просит ее сжать и разжать пальцы ног и рук. Пальцы повинуются.
– Ее звали Лиша, – тихо говорит Олвос. – Как и все потомки Божеств, она обладала собственной силой – небольшой, но все же. А еще она была милой и доброй. Спокойной. Умом не блистала, зато была очень …
Опускает ногу, выдвигает ящик и вытаскивает сигариллу.
– Абсолютно. А ну за работу, а то я придам вашим элегантным задницам ускорение с помощью мощного пенделя! Что смотрите – сапогом по жопе хотите получить?! А ну за работу, уроды, мать вашу!
Наблюдавшие за игрой студенты стали изумленно переглядываться.
Она выходит из клуба, и в легкие врывается свежий воздух – прямо как из-под воды вынырнула… Одежду придется выкинуть – она безнадежно пропахла табачищем.
Шара натянуто улыбается и отрицательно качает головой. На самом деле она жить без кофеина не может и многое бы отдала за чашку чаю, но провалиться ей на этом месте, если она примет от ГД Труни хоть ч…
– Я была без сознания, – говорит Шара. – А что вы видели?
Шара наклоняется поближе, чтобы расслышать.
– Это… – тут Сигруд начинает тужиться лицом – как всегда он делает, когда пытается перевести какое-нибудь дрейлингское выражение, – …тварь из воды, – заканчивает наконец он. – А я убил много тварей и…
– Здесь ничего не стояло, – бормочет она. – На той полке впереди – не было ничего. Что-то оттуда украли.
– А если это случится… – тут она вкладывает ему в ладонь крохотную записку, – …то вот название деревни, где прячутся твоя жена и дочери.
– Я думал, это все разрушено, – говорит Сигруд.
– Для меня это все – лишняя головная боль. Управлять компаниями, вкладывать деньги – ну его, не люблю. А я буду свадебным генералом. Пусть меня изберут Отцом Города, и буду я… ну не знаю… приветствен…
Чудище воет от боли, извивается в путах, показывая – наконец! – мягкое, белое, желеобразное брюхо.
– А что, если кто-то из мирградских влиятельных лиц, – говорит Шара, – соучастник?
– Я могу сдать тебе Уиклова с потрохами. Он заслужил. Забирайте его. Размажьте его по стенке.
– Кто-то, – говорит Сигруд, – понарассказывал тебе обо мне всякой ерунды.
– Ну… скажем, через полчаса. Море спокойное, ветер благоприятный – возможно, что и раньше. А почему вы хотите это знать?
– Вы хотите осмотреть останки? Но они… прошу прощения, но труп выглядит, мгм, крайне непрезентабельно.
– Кто убил доктора Панъюя? По вашему мнению?
Человек протягивает ему длинный серебряный молот. Волька осторожно принимает его, подходит к лестнице и медленно взбирается к окну.
– Вы знаете его? Вам знаком кто-либо из сопровождающих его лиц? – осторожно интересуется Шара.
Так, только адвокатов нам теперь не хватало… Помереть, что ли? Разом все заботы кончатся…
«Я не хочу его видеть, – думает Шара. – Я не могу. Только не он, только не Колкан…»
«Так. Начина-ааается», – обреченно думает Мулагеш.
В зале поднимается сердитый ропот, и Мулагеш мысленно помечает: при любом удобном случае наградить этого высокомерного сукина сына переводом куда-нибудь подальше. И похолоднее. И чтобы крысы кругом б…
Они почти дошли до тянущейся вдоль реки дороги, и тут одеяло огня на реке начинает резко проседать.
Она падает и видит, что та же судьба постигла многих клиентов. В голове мелькает безумная мысль: «Нас размажет по льду, как дюжину яиц…» И в эти нескончаемые секунды длящегося падения она вдруг видит…
Она стоит перед плитой – точнее, рядом плит – в просторной посольской кухне. Раньше здесь кипела работа – готовили для многочисленных дипломатических приемов. А потом прислали Труни и все пришло в уп…
Шара поправляет очки на переносице. Ничего не поделаешь, тетя ее переиграла.
– Вещи, которые собраны здесь… они очень старые, – объясняет она. – И мне кажется, им тут скучно. И они… жрали друг друга в темноте. Как рыбы в высыхающем водоеме.
– Ну хватит высоких слов, – отмахивается Винья, – можно подумать, кто-то верит во всю эту риторику…
И она приоткрывает дверь своего нового кабинета. В коридоре никого. Она закрывает дверь. Запирает ее на замок. Подходит к окну и закрывает наружные жалюзи – фух, как хорошо сразу стало. Все-таки ее у…
– А я, знаешь ли, тоже считаю, что это все очень серьезно! Это ты говоришь, что мне надо сидеть на попе ровно!
– Колкан, как рассказывают, был богом правосудия. Богом порядка. Еще его называли Каменный человек, Тот, что обитает на Высотах, Далекий Пастырь. Он запечатлен во многих обликах, но самый распростран…
– Да. За эту неделю ты должна выяснить, есть ли в этом деле что-то важное для Сайпура. В конце концов, весь Мирград до последнего человека мечтал убить беднягу! Может, это был дворник, откуда мы знае…
Я не знаю, как ее звали. А жаль – учитывая то, что с ней случилось, она заслуживает того, чтобы люди помнили ее имя. В протоколах суда написано, что она жила со своими родителями на ферме в провинции…
И тут ее осеняет. Шара хватает со стола старую газету и судорожно перелистывает страницы, пока не находит статью под броским заголовком: «Отец Города Уиклов против иммигрантских гетто». А ниже – фото…
– Скажем так: я считаю, что это очень и очень возможно. А точнее – пусть я пока и не могу это подтвердить – я думаю, что его убили из-за того, что они узнали, чем на самом деле Панъюй занимался. Что …
Она вошла внутрь. В комнате не было света, но она разглядела огромного мужчину, сидевшего, скрестив ноги, в углу. Сидел он с видом побитой собаки: волосы свисали патлами, кожа вся в синяках и воспале…
Наставляет палец на Шару и Воханнеса и что-то бормочет. Раздается писк, словно бы он ведет пальцами по стеклу. Руки Шары по-прежнему связаны, но она выставляет вперед ногу, и пальцы натыкаются на нев…
– Я МОГ БЫ ОБРУШИТЬ ЭТОТ ХРАМ, – гудит его голос. – И СОКРУШИТЬ ТЕБЯ. ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ.
– Ты – сто процентов женщина. Причем, скорее всего, весьма преклонных годов.
– А я действительно умер, дитя праха, – говорит Волька. – Умер на горе, на дальнем севере. И был возрожден.
Шара принимается мерить переулок шагами. Уже четыре ночи подряд Шара наведывается сюда и в другое место, где на глазах Сигруда исчез человек. Она пробует трюк за трюком, ставит эксперимент за экспери…
Ей страшно до тошноты. Колкан всего в четырех футах от нее – какой же он огромный. И как же от него воняет падалью – смрад струится из-под всех этих его многослойных плащей…
– Я ничего вам не расскажу, – говорит мальчик. – Я не могу. Я – из умолкших. И это вы заставили нас замолчать.
– Ну хватит стонать-то, – говорит Мулагеш. – Я вот эти самые слова недавно сама произносила. Но обращены они были к мальчишкам и девчонкам, про которых я доподлинно знала – не выживут. А я – выжила. …
– Мне вот любопытно… – медленно произносит она. – Почему ты не рассказала мне об этом сразу? Когда я приехала в Мирград?
– Боюсь, ничего из этого не получится, – успокаивающе говорит она. – Ты нуждаешься в уходе и лечении. Но мы можем предупредить твоих друзей. Где их найти?
– Твой друг мертв, – холодно поясняет Шара.
Оказывается, это вовсе не занавеска. Это грудь мужчины в темно-бордовом пальто. Да не просто мужчины – а настоящего гиганта, Питри раньше таких видеть и не доводилось!
– Сигруд! Послушай… если все обернется плохо, Урав… похоже, он тебя не убьет.
Сколько раз он такое уже видел, пока ходил под парусами? Десять? Сто раз? Отвесные скалы Дрейлингского края, огоньки крохотных хижин вдоль берега. Он просыпался и видел, как кружат и вскрикивают над …
– То есть они просто отвлекали внимание, я правильно поняла?
– Люблю напоминать этим гражданам, кто есть кто, – говорит она. – Дипломатия дипломатией, а военное присутствие Сайпура в моем лице со счетов пусть не сбрасывают.
Он едва заметно пристукивает по правому бедру указательным и средним пальцами. Шара смотрит вправо.
Шара подумала над этим. А потом вытащила собственные книги, разложилась и принялась читать – там же, куда села, напротив него. В ней кипели ярость и гнев, но в то же время она чувствовала себя странн…
Сигруд насмешливо улыбается и принимается разглядывать обрывок холста.
– Уиклов и тот человек повели ее туда. Это рядом. А почему ты так волнуешься?
– Я до сих пор чувствую его вес. Словно бы я его держу. Я взял его в руку не для того, чтобы пожрать, а для того, чтобы умереть.
Шара лихорадочно думает, но придумать, как выбраться из Колокола Бабочки, не получается. Она вообще не знала, что такое чудо существует! И даже если они выберутся из-под колпака, куда им идти? Что мо…
– Ее засыпали всего несколько дней тому назад.
– «Кто-то из Благословенных» – это кто? – спрашивает Сигруд.
Сигруд выбирается наверх и осторожно выглядывает – а вот и объект, бежит прямо к краю… Стоп, он же не собирается останавливаться! Тридцать футов до карниза, двадцать, пять… Что это? Он…
– Не за что, – отвечает та. У нее очень добрая улыбка. И глаза – большие и странного цвета – красно-карие, как янтарь.
Шара решительно направляется к Ирине. Та таращится на Уиклова, в широко раскрытых глазах – благоговейный ужас.
– Какие длинные тут камеры, – бормочет Питри, оглядываясь. – На коридор больше похоже, а не на комнату…
Оперативник возражает: «Он должен был уничтожить все эти предметы, все до единого, при первой же возможности».
Как она и ожидала, все комнаты, через которые они идут к закрытой двери, пусты. Они подходят ближе, и она тоже слышит – смех. Тихий, мягкий, словно бы за закрытой дверью весело играет ребенок.
– Главный враг старого Мирграда, – говорит Воханнес, – не Сайпур. И не я. И даже не движение «За Новый Мирград». Его главный враг – время.
А он резко свернул в густой чаще, и я не мог более видеть его, но следовал за его голосом.
– Я – Олвос. Я извлекла горящий золотистый уголь этого мира из огня собственного сердца. Из своих слез я сотворила звезды, оплакивая солнце во время первой ночи этого мира. А родилась я, когда тьма э…
– Как же можно быть олвостани, – разводит руками человек в оранжевом, – в отсутствие Олвос?
И падает на стул, неожиданно почувствовав себя старой развалиной.
– Вы проиграли, вы знаете? Ты и твои люди.
– Я в курсе, какие вещества относятся к металлам, а какие нет, – отвечает она. – Как ты помнишь, мы посещали одно и то же учебное заведение, Во.
И снова тварь перегибается пополам в издевательском хохоте. И танцующим шагом подходит к Сигруду – придирчиво осматривает его, прикидывая, каков он в бедрах, большой ли у него живот. Насмешничает. Во…
– Что конкретно я предлагаю? Я очень конкретно предлагаю кое-какие материалы на Уиклова. Причем я готов сделать это по доброте душевной. С условием, конечно, что вы закопаете толстого ублюдка.
– Вы что, так ничего и не попробуете? – жалобно говорит Питри. – Возьмите хоть кусочек, а то мы сейчас все съедим.
Она оборачивается. Движется само солнце: и хотя из-за стен Мирграда светило видится словно бы заволоченным дымкой, оно все равно похоже на каплю жидкого золота, которая вдруг взяла и потекла, извивая…
– Потасовку? – тихо переспрашивает Мулагеш. – Шестнадцать человек погибли. Их убили – каждого из них. Я присутствовала при этом. Видела тела. А вы?
Но в каком бы виде не предстал в тот момент Таалаврас, дальнейшее известно точно: кадж направил на него свой аппарат, выстрелил и убил, как и Вуртью перед тем.
Шаре знаком путь, по которому их ведут: их толкают через пустые узкие коридоры, к комнате, где держали мховоста – на полу так и остался круг из соли, – и вниз по туннелю, ведущему к Престолу мира. Он…
– Шара, что на тебя нашло? – Голос тетушки звучит мягко и успокаивающе. – Ты же прекрасно знаешь, что я бы ни за что не разрешила тебе ехать.
«Неужели, – думает она, – именно здесь и сидел бог? А мой прадедушка – он сидел рядом? Или стоял над ним?»
– Что ж, – говорит наконец Винья. – Что ж. Раз так, излагай. Что там сейчас за ситуация?
– Это что, здание сейчас обрушилось? – спрашивает она.
Это была формальность, которая продлилась чуть дольше положенного благодаря нескольким удачным броскам костей, но вскоре Шара собирала его фигурки с доски. К ее вящему раздражению, континентец не выг…
Шара опускается на колени и осматривает пол – безрезультатно.
Большое вам спасибо, госпожа губернатор, за то, что лишний раз напомнили о бесплодности наших усилий.
– Все хорошо? – осторожно спрашивает его спутница. И внимательно оглядывает его. – Может, еще вина?
Главарь отпускает рукоять меча, выхватывает короткий кинжал и с яростным криком бросается на Сигруда.
– Те, кто на нас напал, были одеты и разговаривали как колкастани самого традиционного толка. Но я читала свидетельства тех, кто общался с Божествами. То существо, что вступило со мной в контакт в тю…
И Шара, и Мулагеш промокли до нитки – еще бы, они тащили из Солды Незрева, который отделался переломами обеих рук, переломом ноги и легким переохлаждением.
Если ты это читаешь, значит, я либо умер, либо пропал без вести, либо нахожусь в безопасном месте рядом с тобой. Искренне надеюсь на третий вариант: ты это читаешь, я сижу напротив, и мы оба хохочем …
– Там… в Солде… что-то есть. Что-то большое.
– Именно. Здесь. А не в Сайпуре. И не кажется ли вам, что это галстук необычно тонкой работы?
И тут, безусловно, напрашивается очевидный вопрос. С чего бы кому-то в Мирграде думать, что историку, прибывшему в город с дипломатической миссией, есть что прятать под манжетой?
– Ну ладно. Смотрите, посол Комайд. Я не против того, чтобы быть слугой. В конце концов, все мы, служащие, и есть слуги. Но я прослужила достаточно. И я хочу получить назначение куда-нибудь в приличн…
– Это было бы неэтично с профессиональной точки зрения! – гордо заявляет доктор. – К тому же осмотр был проведен настолько поверхностно, что я бы предпочел, чтобы никто о нем не знал.
– Возможно, это пойдет тебе на пользу, – продолжает меж тем Винья. – Возможно, это послужит тебе хорошим уроком, и ты сделаешь нужные выводы.
– Он умер несколько дней назад. Припоминаешь?
Гигант распрямляется и выдвигается из вагона. Ноги его бухают по доскам, обрушиваются на дерево подобно жерновам. Питри отшатывается назад – экая громадина! На ногах у незнакомца чудовищного размера …
– Пожалуйста, помогите мне! – всхлипывает девчушка. – Пожалуйста, ну помогите же, вы должны мне помочь!
– Несколько сотен, – говорит Шара. – И Колкан в любой момент может наделать новых, если пожелает. Он же Божество, в конце концов. Но у меня, похоже, есть оружие, о котором он не подозревает.
– Ну ты же дипломат, – говорит Сигруд. – А Отцы Города – они как марионетки, разве нет? Вот и подергай их, пусть подрыгаются.
Шара идет к раме. Это каменный дверной проем высотой примерно в девять футов. Логично, ведь в довоенные времена, до Мига, континентцы были гораздо выше ростом – сказывалось хорошее питание. Косяки от…
– Кто я такой, чтобы отказывать послу в его прихоти? – И он сбрасывает свою белую шубу.
– Ну как скажешь. Нас было девятеро. Они держали нас в камере, всех вместе. Мы пили ржавую воду из подтекающей трубы, срали в углу, голодали. Голодали долго, очень долго. Я не знаю, сколько времени о…
Сердце трепещет. Неужели он вправду там, внутри? Она не знала, где он живет, а теперь видит этот дом и осознает: да, у него была своя жизнь, с ней не связанная. И эта мысль внушает странную тревогу.
– Значит… значит, Жугостан так или иначе, но имеет к этому отношение?
– Отцы Города созвали внеочередное заседание, чтобы обсудить, какие меры надлежит принять, – говорит Воханнес. – После того как мы в общем и целом обговорили план спасательных мероприятий, я предложи…
Шара разглядывает предводителя сайпурцев. Естественно, она в курсе, что картина грешит историческими неточностями: кадж на самом деле стоял перед строем сайпурцев в Ночь Красных Песков, и он не стрел…
– Вы оказали нам честь своим визитом, пусть нынешние обстоятельства и омрачают радость от вашего прибытия.
– Я так понимаю, что это и есть повод для вечеринки? – спрашивает Шара.
– Ты всегда ставишь меня перед такими сложными дилеммами…
К воротам особняка тянется громадный хвост из автомобилей и карет. Шара наблюдает, как самые богатые и знаменитые граждане Мирграда выбираются из своих разномастных транспортных средств, пряча лицо в…
– Я делаю все возможное ради блага моего народа.
К счастью, человек, которого выслеживает Сигруд, не поднимается и не спускается по этим ведущим в никуда ступеням – он деловито шагает по улицам и проулкам. Впрочем, здешние улочки выглядят так же бе…
Шара настолько уверилась, что без труда выиграет состязания, что совершенно не обращала внимания на турнирную таблицу. А когда все-таки взглянула, то с удивлением обнаружила, что другой игрок учинил …
Два десятка реставрационистов, все в колкастанских робах, стоят перед пустым окном в атриуме Колкана. А рядом Шара видит лестницу.
И снова окидывает ее злющим взглядом. А потом отводит глаза, но они против воли скользят по ее открытой шее и ключицам.
– А если кто-то пойдет по следу Ашары Комайд?
– Ты о поставках вооружений? О том, чтобы получить контракт?
– Однако же наш долг – принести им свет цивилизации. Я имею в виду – местным, а не чайкам, конечно.
Он закрепляет повязку и массирует ладонь.
Сигруд пытается сосредоточиться на настоящем, но воспоминания не отступают. И не дают покоя.
Мулагеш смотрит, как приближаются закованные в броню солдаты.
И Шара открывает щель. Внутрь просачивается свет.
Шара зажмуривается. «Я распространяю порок, – думает она, – как инфекцию. Никто не может устоять».
– Слушай меня, мерзкая тварь, – холодно говорит Шара. – Я – потомок человека, который истребил твой народ, низверг Божеств и обратил их в прах, человека, который прошел огнем и мечом по вашей земле и…
Я начал отправлять министру сообщения, которые должны показаться ей подозрительными: мол, что я не успеваю, извините, задерживаю материал… Она просто обязана понять, что происходит что-то не то.
– Ты будешь совершенно свободен в своих действиях. До определенной степени, конечно. Они просто будут присматривать за тобой.
– Древние жители Континента знали, что делали. Они прекрасно понимали, что власть над умами можно взять, только контролируя язык покоренных наций. Когда национальные языки умерли, вместе с ними исчез…
– Значит, он пытал собственную мать, – говорит Шара, – чтобы отыскать способ убить богов.
– О, не сомневаюсь! Дай вам волю, и вы целый мир назовете сайпурской территорией!
– Эй! – Из боковой двери вылетает мальчишка-конюх. – Ты кто такой? Ты че здесь…
– Потому что… слова… – глаза ее снова набухают слезами. – Я смотрю на бумагу, а ничего не понимаю…
«Божеств, – припоминает она, – можно убить только оружием каджа. А вот младшие существа – более уязвимы, и у каждого были свои слабости».
А ведь раньше здесь возносились к небу величественные строения. До Войны. А теперь перед глазами пусто – ни шпиля, ни башни. Неужели все это взяло и исчезло в одно мгновение?
Тогда Шара не стала выяснять отношения. Она решила присмотреться к тому, что происходит. («На самом деле, – гораздо позже думала она, – именно так я себя всегда и вела. Я не вмешивалась даже в собств…
Шара садится подумать. И тут на глаза ей попадается уголок бумажки – он торчит из кучи мусора, но выглядит совершенно иначе: это не клочок страницы из академической публикации, а официальный бланк с …
Он вздыхает и принимается растирать больное бедро.
«Начинай действовать, – сказала Шара, – когда действовать начнут они».
– Я, вообще, думала, вы в курсе. В смысле, ну… каждый же, в общем-то, знает про… Склады.
– Я всегда хотела быть художницей, – доверительно сообщает Ивонна Шаре. – Но, увы, ничего из этого не вышло. У меня недостало… впрочем, даже не знаю, как сказать. Наверное, воображения. А может, амби…
– Простите, но я должен задать этот вопрос. Вы ведь… мгм… вы ведь та самая Ашара Комайд, да? Все как-то тушуются и не хотят говорить правду, но ведь… все из-за той истории, да?
– Ах, ну да… – бормочет Шара. – Я и забыла, что они нас так здесь называют.
Он, прихрамывая, входит в комнату. Белый смокинг отливает золотистым в свете ламп. Поглядывает искоса, но в глаза не смотрит. И сразу направляется к столику с напитками, что-то наливает. И, тяжело пр…
Соврений протягивает руки в перчатках к подвешенной надо льдом жаровне.
– Если бы вы были историком, – говорит Мулагеш, – вы бы так и поступили.
Значит, ячейка. В каком-то банке. Который назван в честь какой-то святой. В обычном случае это бы чрезвычайно сузило выборку, но в Мирграде Хай-стрит – очень длинная улица, и практически каждый первы…
– Она следовала велениям сердца, – говорит Мулагеш, – а не разума. Ну и наворотила лишнего.
Шара и Сигруд молча переглядываются. Шара выразительно смотрит: «Со Склада вылезло?» Сигруд мрачно кивает: «Откуда ж еще?»
– Отлично. Возможно, я мудрее, чем думала. Божества – они не всегда понимают, что делают. Может, мы такие же орудия в руках судьбы, как и смертные… И возможно, я выбрала Ефрема лишь затем, чтобы сюда…
– НЕЗНАНИЕ, – гремит голос, – НЕ ОСВОБОЖДАЕТ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ!
А потом вернулись те, кто ехал в этой повозке. Это были континентцы, богатые таалвастани, которым принадлежало в округе много рисовых полей. Увидев, как она жжет бумагу, они пришли в ярость, ибо дево…
И разве не по этой причине в Сайпуре и остальном мире людям снятся по ночам кошмары?
Питри выбегает из кабинета, а Шара перечитывает записку. «Я так и не поняла, в какую игру мы с Во играли…»
– А как быть с Мулагеш? Губернатором полиса? Она демонстративно держалась… подальше от мирградской политики. Строго следовала инструкциям, так сказать. Могу я на нее положиться?
Она пытается ткнуть пальцем в нужном направлении, палец пьяно утыкается в пол.
Пушки поливают его огнем, латник наконец застывает, пошатываясь на искореженных ногах. Падает он лишь после тридцати секунд непрерывного обстрела. И тут же из дырок в броне, шумно хлопая крыльями, вы…
И он выливает остатки вина в бокал. Одно из колец нежно позванивает о хрустальную кромку. Из бутылки падают последние капли.
– Конечно, восхищаюсь! И не только за то, что здесь я не смогу подхватить проказу – чего, увы, нельзя сказать о Континенте. Просто здесь… здесь вы как-то человечнее, что ли. Разве ты не знаешь, как р…
И он бросил кости – и снова бросился в атаку.
Урав завывает, вопит, визжит, колотится. Сигруда окатывают потоки черной крови. Тело кричит, что его окатывают то кипятком, то жгучим холодом. Но дрейлинг рубит и полосует, рубит и полосует.
– Да неужели? Реставрационистами, да? – Винья произносит название так, словно говорит о шайке неграмотных фермеров, ничего, кроме картошки, в жизни не видевших.
Шару душит запах пыли: гортань словно глиной обмазана, в глазах свербит, как от песка.
– Так, ты говоришь про это как про пункт договора, который можно выполнить, а можно и вычеркнуть. А я не припоминаю, чтобы я подписывала договор. Я припоминаю, что я вот так вот ясно и четко сказала:…
Пламя лижет пальцы гиганта, но тот ничем не выдает боли. Если он ее вообще чувствует… А когда бумажка окончательно прогорает, он дует на нее. Р-раз – и полетели, полетели огненные бабочки пепла по пл…
– Будет. Правда, ему нужно некоторое время полежать в больнице, но жить он точно будет. Он, кстати, вы не поверите, надеется на полное выздоровление. А еще он… такой… веселый.
Над его плечом висит эта картина, и она прямо-таки притягивает ее взгляд…
Питри снова взглядывает на часы и подсчитывает, сколько минут прошло. Поезд опаздывает? Все-таки это не совсем обычный поезд. Может, они всегда опаздывают? А может, это вообще поезда вне расписания. …
– Как долго они держали тебя в этом здании?
«Это было такое важное заседание, – думает Шара, – что ему пришлось переодеться?»
Несмотря на все, Шара не решается ударить.
Однако Шара заходит в здание и оглядывается: ого, а с водопроводом и канализацией дела обстоят более чем замечательно. Труб почти не видно – разве что тут выглядывает колено стояка, там на потолке ви…
Колкан поднимает взгляд. Воханнес падает на пол. Он бледен, как снег, и не шевелится.
– Да, – мрачно отвечает Олвос. – Это истинная правда. Но даже так, разве шансы на получение такого необычного материала не ускользающе малы, как тебе кажется?
Официанта грубо окликает парочка у барной стойки – мужчина средних лет, вальяжно приобнимающий молодку с округлыми формами, по виду – сущую ветреницу. «В бабушкино время, – думает Марья, – за обниман…
– Сигруд, больше всего в жизни я хотела бы узнать своих родителей. Ведь я так хотела быть достойной их памяти… У меня не будет такого шанса, а у твоих детей он еще есть. И я думаю, что они с ума сойд…
– Так вот. Он их выкупил. Причем за большие деньги. И даже названия не сменил.
– Ну тогда мы… тогда нужно будет пойти и подобрать наконечник. Мне так кажется.
Она прислоняется к стене, тяжело дыша. Прямо за Сигрудом на мостовой виднеется проведенная мелом черта – та самая, что начертила Шара, когда пыталась понять, каким образом посреди города бесследно ис…
– Но поесть я поел. Я держал в руке Перст Колкана не минуту, а целых три. И когда они, очень расстроенные, забрали у меня камень, они сказали: «Можешь есть, ты же победил. Но сначала реши: будешь ест…
Вообще-то он, Питри, не в курсе того, чем занят ГД Труни. Ему до ГД Труни как до звезд небесных, но не признаваться же в этом вслух?
– Одну секундочку, – вскидывается Мулагеш. – Это что же получается – все эти годы все были в курсе, что одно из Божеств вполне себе могло остаться в живых? Я-то думала, кадж их всех поубивал!
– Сначала мы вернем храму прежнее великолепие, – произносит он.
Вглядевшись, она понимает, что смотрит на здоровенную пустую раму. Та стоит на полу всего в нескольких ярдах, и ничего, естественно, не дергалось – точнее, это тень от рамы плясала на стене в дрожаще…
Сигруд поднимает голову и недоуменно хмурится.
Урав, визжа и булькая, разбивает лед, разбрызгивает озеро огня, колотит щупальцами по берегу, заодно раскатывая по камню остатки моста через Солду, а потом наконец вышвыривается на землю, судорожно о…
– В общем, про тех двоих. Сначала женщина. В общем, она работает в университете. Уборщицей. Зовут ее Ирина Торская. Не замужем. Семьи нет. Увлечений нет. Только работа. Я проверил, где она убирала, –…
– Я подозреваю, – говорит Шара, – что смерть Панъюя явилась актом возмездия со стороны реакционного местного движения, с целью подорвать влияние Сайпура в регионе и вернуть Континент – или по крайней…
– Благодарю, тетушка, – кивает Шара. – Я признательна за любую поддержку.
– Нет, Ирина. Убийство невиновных – с этим не ко мне.
Какой-то жестяной звон доносится с западной стороны – словно консервная банка по мостовой прокатилась… Что бы это значило? И он тянет шею, приглядываясь. Вот стражник на западной стене – хм, а разве …
Интересно, куда вели все эти лестницы раньше, до Войны? Явно не туда, куда сейчас. Просто не верится, что она здесь, что она приехала сюда, что это происходит именно с ней…
– Слушайте, я на самом деле рада, что вы приехали. Потому что, может, хоть к вам они прислушаются – а то я уж год как им про это талдычу, а толку чуть. Так вот, я как услышала про эту вашу культурную…
Темнота полнится поскрипываниями, вздохами и глухим гулом. Звякают монетки, кто-то скребется о дерево. Похоже, давление воздуха в зале постоянно меняется – или ей кажется? Но нет: либо что-то внутри …
И она медленно погружается в размышления. Тревожные крики и вопли постепенно затихают, и она начинает составлять список.
И вот в 772 году все шесть Божеств встречаются в Мирграде и постановляют – ранее мы полагали это спонтанным, неизъяснимым в своей неожиданности поступком – начать Великую Экспансию, которая ознаменов…
В Колкастане городской магистрат заявил, что, поскольку Континент благословлен Божествами, им принадлежит все: звезды, облака и волны в океане. В Вуртьястане «висельная жрица» задалась вопросом, поче…
Шара молчит. Тетушка даже отдаленно не представляет себе, что это значит – уничтожить божественное существо.
Марек обходит три пушки по левому борту: Святого Киврея, Святого Юрека и Святого Василия. С ними все в порядке. Потом он обходит три пушки по правому борту: Святого Саввы, Святого Говроса и Святого…
– Гоните его в шею! – рявкает Мулагеш. – Мы и так по маковку в дерьме, еще с ними тут разбираться!
«Эти люди скорей умрут, чем признают, что мир изменился», – думает Шара, покачиваясь на заднем сиденье автомобиля.
– Я думал, она искушала тебя плотски, – морщится незнакомец. – В таком случае это хотя бы объясняло вашу интрижку. Но тут даже искушать нечем – никакой плоти на этих мощах… Скажу честно: я не вижу в …
– У меня нет никакого желания, – говорит Незрев, – подвергать жизнь моих людей опасности. Я не хочу, чтобы они стреляли по этой твари подо льдом.
– Боюсь вас разочаровать, сэр, – холодно отвечает Шара. – Я лишь вчера узнала о вашем существовании. Из местной газеты.
Колкан, судя по всему, снял с Вольки чары неподвижности, и тот оседает на пол, хватая ртом воздух.
– Ну ладно! – свирепо орет она. – Покорнейше прошу оторвать глазики от горизонта и двигать тазом в сторону оборонительных сооружений! Быстро укрепляем стены, на батареи выносим огнестрел! Быстро, я с…
И она принимается за перчатки – стягивает их, медленно, палец за пальцем. А потом аккуратно складывает и кладет на стол.
И она вынимает из сумки папку и принимается изучать ее содержимое.
Один из кранов над мостом через Солду начинает качаться вперед и назад, как метроном, а потом падает в ледяную воду. Над городом кружатся верещащие стаи бурых скворцов.
– Нет, – снова и снова повторяет Шара. – Нет. Этого… этого не может быть.
Офицер сглатывает, по лицу его обильно катится пот.
Он смотрит, как Урав раз за разом бросается на мост, на лед летит каменная крошка.
– Ты действительно считаешь, что мой братец может вернуть Колкана в наш мир?
– Ты уверена, что сработает? – спрашивает Сигруд.
– А что ты смеешься? – Он все еще пытается сохранять серьезную мину, но улыбка выдает его. – Ну вот что? Я серьезно с тобой разговариваю. Будь со мной.
Точнее, в данный конкретный момент она ждет, когда стемнеет. Потому что сегодня вечером ей предстоит – наконец-то! – настоящая работа.
Сигруд резко останавливается. Дважды принюхивается, а потом оборачивается к одной из дверей по правой стороне коридора. Она ничем не отличается от других дверей: толстое дерево, толстое стекло посере…
Красная от крови вода, в руках алебарда. А в глубине – чудовищная тень, колотится, стонет, разбрызгивая слизь и кровь. Он тогда думал, что прошел через ад. Оказалось, что он просто не знал, что это т…
– Очень не хотелось бы ставить этот эксперимент на себе. Я бы предложила отступить. Но эти существа, похоже, очень быстро передвигаются.
– Как ты сама говорила, у нас общая цель: мирный и процветающий Мирград. Разве нет?
– Ты действительно хорошо себя чувствуешь? – спрашивает Шара.
Несколько строчек угольным карандашом – похоже на шифр…
Сигруд судорожно оглядывается. Переулок заканчивается тупиком. Упирается в глухую стену. А вокруг – никаких путей к отступлению. Ни окон, ни лестниц, ни канализационных решеток, ни люков, ни дверей.
«Интересно, – думает она, – он точно здесь историческими разысканиями занимался?»
Появляется Жугов, плюется слюной и рычит: «Убей их всех! Убей их за то, что они с нами сделали! Инцест, матереубийство, горе и ужас! Мое собственное потомство, мой родич из Благословенных пошел проти…
Возможно, что-то там и есть. Но Шара ничего не видит на этом участке полки.
Шара оглядывается на Сигруда: тот хмурится, явно беспокоясь. Обычно он замечает любой «хвост», так что если кто-то и впрямь сумел сделать это незамеченным – что ж, это должен быть настоящий самородок…
– Вы именно в этом кабинете принимаете Отцов Города, посол? – спрашивает Шара.
– Может быть связано. А может и не быть. Может, какой-то псих наслушался всех этих разговоров, да и заколотил профессора до смерти? А что, вполне возможный сценарий. Значит ли это, что в его смерти н…
– Потому что я его люблю, – отвечает Ивонна. И грустно вздыхает. – Я люблю его таким, какой он есть. Мне нравятся его замыслы. И я хочу уберечь его от беды. Надеюсь, таково же и ваше желание…
Однако на этом настоящие различия вовсе не заканчиваются: там, где заканчивается переулок, где начинается прекрасный день, возвышаются огромные, великолепные, потрясающе красивые белые небоскребы, с …
«Когда я вернусь к тебе, – думает она, – если вернусь, узнаю ли я тебя? Не останешься ли ты таким лишь в моей памяти? Может, я приеду и тебя не узнаю?»
Им понадобилось несколько месяцев, чтобы стабилизировать действие нитей – в случае «Морнвьевы» пяти нитей, который поднимали вес в восемьсот тонн, – и еще несколько месяцев на то, чтобы закупить необ…
– Нет, – качает головой он. – Это я давно уже придумал для себя.
А потом раздается громовой грохот, сверху ливнем летят куски штукатурки и куски дерева, и столь ценимая клиентами влажность Чайного дома Восковой улетучивается, клубами пара исчезая в зимнем ночном н…
Чайки голосят, утки крякают, гоняясь друг за другом и за хлебными крошками.
В центре алеет ужасный ярко-алый шрам, напоминающий клеймо, – только он врезан глубоко в плоть: круг с грубым изображением весов в середине.
– Но почему?.. Зачем рассказывать нам об этих фабриках, возбуждать наши подозрения, если он… в общем, если он там чем-то таким занимается?
– Что за сантименты! Ты – Комайд, детка. Ты – дочь своих родителей. Ты мое дитя. Ты патриотка. Где ты – там Сайпур.
Он вспоминает, как кинулся домой, после того как узнал о перевороте. И как прибежал, а на месте дома – пепелище, и нет никого. И вокруг все разворочено, и земля солью посыпана.
А всего-то нужны хороший нож и хорошая сковородка. С помощью этих незамысловатых вещей можно сотворить все что угодно.
Но он – не напал. «Я точно знаю, что случилось. Правда, раньше о таком мне приходилось лишь читать…»
– Ну… – Марек заглядывает ему за спину: и как прикажете действовать в этой абсурдной ситуации? – А ты почему не на палубе, матрос? И почему не привязан к мачте? Ты же можешь упа…
– Дорогуша, это я придумала всю эту процедуру! И сама через нее, естественно, не проходила. Так что давай рассказывай. Как ты это сделала?
– Ты так редко используешь выданные тебе средства… – говорит женщина, поднимается и подходит к стеклу, – …по назначению.
– Пожалуйста, береги себя, девочка моя. В Мирграде вес истории ощущается сильней, чем в прочих местах. Я бы на твоем месте следила за каждым своим шагом. Ведь ты – прямой потомок человека, который не…
– Мы… мы… в общем, мы пока точно не можем сказать.
Мулагеш подхватывает с подноса еще один эль.
Шара возвращается в здание и поднимается по лестнице. Персонал посольства провожает ее обведенными темными кругами глазами – люди валятся с ног и ждут разрешения упасть и уснуть. И тут по лестнице, с…
И он лезет в сумку и передает один комплект Шаре.
– Как вы собираетесь освободить его? – спрашивает Шара.
– Подумать только… – и он прикладывает палец к правой ноздре и высмаркивает из левой небольшой океан крайне вонючей крови. – Подумать только, что внутри этой твари было вот это все…
И Шара переворачивается лицом вниз, становится на колени и склоняется, касаясь лбом пола.
– Да. Я уверена в этом. Я абсолютно в этом уверена, тетя Винья.
– Ах ты ж батюшки! – качает головой Труни.
– Вот это, – говорит человек в оранжевом, и теперь на лице у него нет и следа радости, – вполне уважительная причина.
Тварь мгновенно вспыхивает: ффух – и из груди у нее вырывается ярко-оранжевый язык пламени. Миг спустя творение Жугова окутывается оранжево-белым с головы до ног. Машет руками, извивается.
– Видаши, Видаши… – что-то такое знакомое… – Подожди… Они же очисткой руды занимаются?
Сигруд глядит в огонь. И массирует большим пальцем ладонь затянутой в перчатку руки. И припоминает старинное северное присловье: «Завидуй огню, ибо огонь либо есть, либо его нет. Пламя не чувствует р…
а. Навряд ли меня хотели убить исключительно по этой причине.
– Правда? – усмехается Винья. – В Мирграде Вотрову принадлежит несколько банков. Причем крупных банков, не то что мелочь, которой ты заинтересовалась. Кстати, этим мелким банчком Вотров владеет через…
«Два часа», – думает Марек. Через два часа он выяснит, на что годится добрый корабль «Морнвьева» – а также двадцать членов экипажа, шесть пушек и три сотни шестидюймовых снарядов – кроме как быстро л…
– Что ж, давай поговорим. Но не здесь, – выговаривает он наконец. – Выберем комнату поменьше, где эхо не так гуляет.
– …исчезли, – мрачно подтверждает Сигруд. – Да. Уже в третий раз. А еще я запомнил… – и он стучит по голове, да так сильно, что слышно, как палец ударяется о кость, – …каждое место, где эти люди исче…
Колкан исчезает, вместо него снова возникает худой человек в треуголке и сердито кричит: «Я искал тебя! Где я только не искал тебя, Олвос! Ты ведь тоже выжила, как я, а больше никто! Мне пришлось сым…
– Естественно. Куда тебе. Вы слишком примитивны для этого. Ибо там, видишь ли, я нашел… его.
Они говорили – о чем-то совершенно невинном, – а она бочком придвинулась к кровати. И пощупала простыни.
Шара приглядывается к мостовой: так, вот извилистый тормозной след на камне, вот тут машина пошла вразнос – черные полосы словно неумелой кистью прорисованы. Вот тут они свернули за угол. И поехали п…
– Сюда приехал человек, он занимался исследованиями в университете, – Шара говорит медленно и очень разборчиво. – Вы не хотели, чтобы он тут работал. Весь город не хотел, в смысле. Люди протестовали.
А потом в поле зрения появляется что-то еще… что-то прозрачное и белое, оно невесомо плывет в воздухе – что это? Край длинного белого платья? Шара вздрагивает от неожиданности, но глаз от скважины не…
– Там было… Они хотели что-то оттуда украсть!
– Нужно смотреть, все ли стоит, как стояло, не производились ли с предметами какие-то манипуляции, – говорит Шара. – А потом, нам нужно понять, не пропало ли что-то. Логично ожидать, что если что-то …
Тут парнишка делает глубокий вдох – волнуется. И принимается что-то напевать.
Сигруд снова принюхивается, пробирается сквозь горы обрывков к столу и ногой разгребает бумагу не со стороны, с которой ставят стул, а с противоположной. На каменном полу четко просматривается темное…
Мховост вытягивает отвратительно длинную плоскую ладонь и покачивает ей из стороны в сторону: может, и способны. А может, и нет.
И тут он понимает, что на холме, что за спиной, что-то горит. Да что горит – пылает! Свет яркий, оранжевый, не каждый день такое увидишь.
– Не смотрите так, капитан, – говорит Шара. – Вы совершенно спокойно можете признать, что знаете о таком существе. Даже если это и противоречит Светским Установлениям. У нас есть… смягчающие обстояте…
Она смотрит, как вращается подо льдом желтый глаз: видимо, оглядывает берег, высматривая грешников. «А для Урава, – вспоминает Шара, – кто не грешен?»
Спокойнее, спокойнее. Нельзя давать волю этим мысленным шепоткам и бормотаниям. Шара приказывает шепоткам в голове замолчать, но от этого они становятся лишь громче.
– Где оно? – бормочет она. – Где оно? Эти вопросы, эти проклятые вопросы!
– Ты же видела, что произошло, Шара, – говорить Олвос. – И ты знаешь свою историю. Ты уверена, что вам не повезло, если у вас не было Божества?
– Нет. Нет! Нет, я не стану этого делать!
– Выпей, – говорит монахиня. – Согреешься.
И идет через двор. Ветви деревьев склоняются под тяжестью наледи, похожей на черное стекло, трещины стен искрятся жемчужно-белым – видно, ночью ударил морозец, иней совсем свежий. Шара держит в руке …
– Да, я так полагаю. Особенно потому, что они после неожиданного исчезновения Колкана даже слова не проронили об этом. Нам не удалось найти ничего подобного на манифест или декларацию… Они просто его…
– Потому что, если то, что вы говорите, правда, единственное существо, которое могло вызвать самовозгорание, это…
– Сударь, предлагаю вам прекратить разглагольствовать и начать игру.
– Вопрос спорный, – отрезает Уиклов. – Итак. Удерживаете ли вы женщину по имени Ирина Торская на территории посольства? Если вы будете и дальше упорствовать во лжи, утверждая, что нет, не удерживаете…
– Ты как? – спрашивает. И дотрагивается до головы: – У тебя тут волосы сгорели…
И тут вокруг Сигруда вырастает лес щупалец, и разевается перед ним дрожащая, ширящаяся пасть, в которой не хватает многих зубов. А потом дрейлинга мягко толкают в спину, словно бы приглашая внутрь.
– Ну что ж… – говорит Труни. Промакивает лоб платком и берет себя в руки. – Что ж, как вижу, профессор оставил после себя достойную память, – и он усаживается за стол, – если министр Комайд немедленн…
– Дело не в этом. Просто так вышло, – говорит Шара, наливая себе еще чаю, – что вкус этих блюд слишком напоминает мне о доме. Если я хочу почувствовать на губах вкус родины – пусть это будет чай.
Шара лихорадочно пытается найти какое-то решение – хоть бы и чудесное, сейчас самое время для нездешних трюков: молитва Колкану, нужное слово из Жугоставы, но… ничего не приходит на ум.
Шара до сих пор помнит этот день. Случилось все ближе к концу второго триместра, на второй год их обучения в Фадури. Она шла вверх по лестнице, а мимо нее вниз по ступенькам скатился Рушни Сидтури. О…
Так. А ведь Винья наверняка в курсе. Так зачем совать руку в змеиную нору? Не первый раз Шара натыкалась на следы деятельности тети и уже понимала: меньше лезешь в дела тети Виньи – целей будешь.
– Ну тогда я лично с удовольствием посмотрела бы на труп.
И тут мховост начинает вилять задом, кладет руку на бедро, другую сгибает в запястье в женоподобном жесте. И он вышагивает внутри круга, самодовольно поглаживая себя под клювом: мол, поглядите, какой…
Сказав это, он наступает на больную мозоль. Потому что Шару уже давно посещает мысль: а что, если Воханнес Вотров… не в себе? Уж больно странно себя ведет. Зачем выдавать ее? Зачем ему, когда он полу…
Олвос с мрачным и печальным видом обдумывает вопрос.
Шара отвечает ей печальным взглядом, в котором при желании можно прочесть что угодно.
– Я отказываюсь делать то, что ты хочешь. Я не помогаю ни тебе, ни Мирграду, ни Континенту. Я твой враг. Препятствие на пути к цели.
– Я – твой руководитель. Ограничивать доступ людей к определенным видам информации – одна из моих должностных обязанностей. И я скажу тебе, чем для меня все это пахнет… Сдается мне, детка, что ты обн…
Я просматриваю свои заметки в кабинете (более убогого и темного помещения в университете не сыскать), параллельно заглядывая в список вещей со склада министра Комайд, и тут меня осеняет: а ведь мы сп…
Шара продолжает наблюдать за женщиной: та пытается отереть слезы, но руки дрожат так сильно, что она утирается чуть ли не локтем. Насколько проще было бы допрашивать обычного головореза…
Шара все еще не решается вздохнуть. Она судорожно оглядывается: а вдруг он спрятался в каком-нибудь темном уголке?
В голосе послышались самодовольные нотки: это было первой большой победой в ее карьере разведчицы, и ей еще не хватало опыта, чтобы понять: гордость лучше не показывать.
– Впрочем… есть у меня пара… хм… спорных проектов.
В темноте слышны шаги. Шара оглядывается – часовых нет, все правильно.
Сигруд недовольно ворчит. Вот ведь незадача какая…
А ведь это невозможно. Они исчезли, растворились в воздухе – значит, у них был артефакт. Артефакт может быть только Божественным по природе.
Шара садится и видит: Колкан стоит перед Воханнесом, прижав к его лбу длинный, обмотанный тряпкой палец. Воханнес дрожит, плоть его сотрясается, словно бы Божество вливает в него все новую боль и мук…
Шара кивает с подавленным видом. А сама думает: «Не сомневайтесь, тетушка, я уже сделала нужные выводы».
– Возможно, что и нет. Но я думаю, что… наказание и благословение Колкана – одно и то же.
Так вот как выглядит Миг. Точнее, его последствия…
– А вы знаете, какие артефакты он изучал? – спрашивает Шара.
Впрочем, что тут думать? Сглупил он, сглупил. Нидайин-то хотел сказать, что у этого Тивани просто удостоверение КП выправлено, а на самом-то деле он тайный секретный агент, под прикрытием работающий …
Но она не могла это сказать, ибо в сердце своем знала, что это ложь.
– Я хочу дать тебе возможность передумать, – отвечает Шара. – Потому что, если ты снова предложишь мне эти бумаги, я возьму их в оборот, это точно. С моей стороны было бы непростительным промахом не …
С оглушительным треском лед под ними проседает, и под ногами безмолвно раскрывается тысячезубая пасть.
– Ну, – говорит Шара, – некоторых младших божественных существ вполне возможно убить – они устроены определенным образом, и у них есть уязвимые места. И потом, вспомните Великую Чистку – там обошлись…
– Проклятие! – слышатся вопли изнутри. – О, боги!
– Но нас позвали, – удивляется монахиня. – Нас позвало страдание. И мы пришли. Пожалуйста, не плачьте.
– Ты, – говорит Шара, – не тот человек, которого я освободила из тюрьмы.
И, надо сказать, Министерство иностранных дел проявило вопиющую некомпетентность и удивительную халатность, когда проигнорировало все сообщения о напряженной обстановке и позволило достопочтенному до…
– Это издевательство! Нарушение всех мыслимых этических и политических принципов! – орет какой-то мужчина. – Преступление! Это что, объявление войны, я вас спрашиваю?! Вы похитили женщину! Силой увел…
– Что?! – вопрошает Мулагеш. – Что происходит, мать вашу?
– Отпустим? У нас на территории нет лиц, которых удерживают силой. Сюда все приходят по своей воле.
– У государств нет морали, – говорит Шара, по памяти цитируя тетушку Винью. – Только интересы.
Туннель тянется и тянется. Шара представляет, как они входят в зал, а там их ждет Колкан – глиняный человек, сидящий у стены пещеры, и глаза у него серые и пустые.
Шара рассеянно переводит взгляд на дальнюю стену атриума Жугова: на одной из пиктограмм запечатлена какая-то невероятно сложная по эквилибристике оргия.
– Послушай, Шара. Я целую жизнь положил на то, чтобы построить карьеру в политике. Кучу денег на это угрохал. Я год за годом бился головой в невидимую стену вокруг этого Континента, пытаясь добиться …
И однажды Шара не выдержала и тихо зашла в его комнаты, когда он и – надо же, она даже не помнила имя этого парнишки, Рой его звали, что ли, – нежно и медленно занимались друг другом в той самой пост…
Внутри все выглядит аскетично – ничего лишнего. Из больших, от пола до потолка, окон за губернаторским столом прекрасно просматриваются пологие зеленые холмы, обнесенные бетонной стеной. На плацу мар…
– Точно. Некогда и у Олвос был город. Но она оставила Континент вскоре после того, как Божества решили объединиться. А когда она ушла, ее последователи оставили город. Как они сами сказали – на волю …
И они с Питри принимаются обходить соседние кабинеты. Отойдя на двадцать шагов, они снова начинают ругаться.
И бессильно обвисшие конечности вдруг наливаются силой, взлетают вверх, вцепляются в самую слабую опору моста и рвут ее на себя.
И она подносит шарик к лучу света, и тот мгновенно вспыхивает ярким золотом. Шара хихикает, опускает его на землю и запускает к Сигруду. Тот останавливает его сапогом – но свет не уходит, озаряя его …
– Мне бы твой оптимизм, – мрачно отвечает Шара. – Я уже почти жалею, что сюда приехала.
– Я считаю, что ты можешь предоставить ценную информацию о дрейлингских странах, – говорит Шара. – Она поможет дестабилизировать любые отношения, которые могут установиться у Дрейлингских республик с…
– О, я могу вам сказать гораздо больше, чем уже сказала, – отвечает монахиня. – Но вам от этого не будет никакого проку.
Свет свечей разгоняет тьму. Тени отступают, раздвигаясь, подобно занавесу, открывая глазам огромный зал.
– За вашей квартирой следили, – говорит Шара. – Они следили за вашими передвижениями, за всем, что вы делали. Даже после того, как вы выполнили данное вам задание.
Руки Колкана. Ждут, чтобы взвешивать и судить…
Созерцая открывшуюся диспозицию, главарь налетчиков некоторое время ошалело таращится, а потом с пронзительным криком вскидывает меч, бросается вперед и перепрыгивает через стол.
В кварталах, пострадавших от Мига, по ночам царит непроницаемая тьма: никто не смог провести сюда газ – под землей там тоже не пойми что творится. Одна строительная компания предприняла храбрую попыт…
Рука приглашающе машет, а потом прикладывает палец к губам.
Мулагеш переводит ошалелый взгляд на Шару, та лишь пожимает плечами: сама, мол, без понятия.
Шара дает краткую характеристику движению «За Новый Мирград».
– Ага, – подтверждает Питри. Машина закладывает широкий вираж – они поворачивают. – Похоже, Уиклов покупал у них крохотные партии стали. Каждый месяц, прям как часы. Причем странные цифры в накладных…
В воду обрушиваются еще камни, гулко бухают вокруг, и его выносит вверх, вверх…
– Кто? Кто это? – Он облизывает губы. Одежда его мокра от пота.
Чтобы разрядить обстановку, школа в выходные перед началом занятий традиционно устраивала соревнования по батлану. Затея снискала такую популярность, что родители изо всех сил натаскивали детей перед…
И она запускает руку в свою сумочку, вынимает кожаный медальон и пододвигает его к Труни. Тот мгновенно узнает аккуратный оттиск герба Сайпура по центру и скромные буковки по низу: МИНИСТЕРСТВО ИНОСТ…
Под ногами Сигруда хрустит лед. «Мир труслив, – думает он. – Он не смеет меняться у тебя на глазах. Он ждет, когда ты отвернешься, и прыгает тебе на холку…»
Взбаламученное сознание Шары пытается всплыть в темных, масляных похмельных водах. Наволочка трет, как наждачная бумага, руки, лежащие поверх одеяла, замерзли насмерть, а укрытые ноги, напротив, горя…
– Похоже на то, – кивает Шара. – Как паяльником в металлической пластине.
– Обычные самострелы плюс пять небольших скорострельных пушек.
– Это кто такой был? – громко спросила она.
– О, непременно, непременно! Крики и истерика, вопли и слезы. Я очень на это надеюсь. Ривеньи – с литейного завода, помнишь? Он здесь. Ты хотел, чтобы он как-нибудь пришел, да? Так вот он пришел. Я-т…
– Питри, не могли бы вы принести мне пальто и термос с чаем, – говорит Шара. – Если я не вернусь через два часа, вы должны сказать Мулагеш, чтобы она немедленно приказала обыскать дом Вотрова. С этим…
Ефрем писал: «Мы очень мало знаем о кадже. Мы даже не знаем, кем была его мать».
– Известны десятки легенд, описывающих, как люди принимали его, чтобы вступить в более тесный контакт с Божеством, – с отсутствующим видом продолжает Шара. – Расширение сознания, слияние с бесконечны…
Сигруд принюхивается, потирая нос. Похоже, такие истории его не очень-то интересуют. Мулагеш, напротив, ловит каждое слово.
Сигрудом тогда владели горе и гнев. Как и многие, он решил не сдаваться без боя. И, как и многие, проиграл, попался. Его бросили в Слондхейм, в тюрьму на утесе, чтобы он пожалел, что не умер. Так они…
– Ну не такой уж долгой, дорогая. Так что – как?
– Наверное, вещь, которую можно будет использовать и так и эдак. Мне бы хотелось получить нечто… универсальное.
– Отлично, – говорит Шара, вдеваясь в рукава пальто. – Мы будем счастливы составить ему компанию.
– Генерал Нур в курсе, что вам требуется время для не столько физической, сколько… мгм… умственной реабилитации. Но он также попросил меня уточнить ее примерные, мгм, сроки.
– М-да, – вздыхает Мулагеш. – Как-то не слишком хорошо оно обернулось…
– Ни одного, – качает головой Мулагеш. – Во всяком случае, нет такого, которому можно было бы доверять. Я не желаю лезть в это болото. К тому же они наверняка что-то пронюхают и начнут орать, что я з…
– В таком случае имею вам сообщить, – чеканит Шара, – что мое звание культурного посла в данном случае – техническая формальность.
– Правда? Какая-то она грустная, эта правда…
– Ну да. А разве нет? Дорогая, разве ты не хочешь этим сказать, что ты принадлежишь мне, а я – тебе? Неужели ты хочешь быть моей девушкой всегда? И принадлежать только и исключительно мне?
– Во всяком случае, мне на глаза ничего такого не попалось… – с отсутствующим видом откликается Шара.
– О, естественно, нет! Они бы не одобрили – ни дом, ни вечеринку. Ни то, что я веду разговор с агентом спецслужб Сайпура.
– Нет. Но эта должность, которую я получу, она будет очень, очень важной. Я даже не знаю, как она будет называться, потому что для нее еще нет названия, и, если все получится, мне придется его придум…
И так далее и тому подобное на двадцати страницах. Больше двухсот предметов, обладающих чудесными свойствами. Многие чудовищно опасны до сих пор.
– Я опаздываю. Поезд отходит через час, и мне нужно подготовиться к моей последней встрече.
И тут же расцветает оранжевое пламя, грохочет взрыв.
– Было бы еще мерзее, если бы мы не получали в ходе допросов информацию, которая позволяет спасти множество жизней.
Шара сердито поджимает губы – выходит, нет проку и в том, чтобы вопросы задавать.
– Нормально. А ты как, девочка? Смотри-ка… живая. Это самое главное. А черные очки придают тебе… мгм… шарма…