Шара сворачивает одежду в тугой ком, разворачивается и кидает его за меловую линию.
– Сигруд, – говорит Шара. – Дай-ка мне свою фляжку.
И тут же осекается и изумленно раскрывает глаза, глядя Сигруду через плечо.
Она поворачивается и передает Шаре чашку: теплую, словно бы посудина грелась на открытом огне. «А ведь она всего лишь подержала ее в руке», – думает Шара.
– Мы… мы… в общем, мы пока точно не можем сказать.
«Если бы я могла поехать с тобой, – говорит она гробу, – чтобы прийти на похороны, – я бы поехала».