Она поворачивается и передает Шаре чашку: теплую, словно бы посудина грелась на открытом огне. «А ведь она всего лишь подержала ее в руке», – думает Шара.
– Мы… мы… в общем, мы пока точно не можем сказать.
«Если бы я могла поехать с тобой, – говорит она гробу, – чтобы прийти на похороны, – я бы поехала».
Заливаясь слезами, она выдергивает руки из ослабевших веревок, закрывает глаза, вспоминает строки из Жугоставы и рисует в воздухе дверь.
Шара смотрит на часы, потом на козлятину – жир почти весь вытопился. Она вылавливает мясо и дает соку стечь.
– Слово «камера», – с нажимом произносит Нидайин, – имеет глубоко символическое значение.